Одарил же долгим веком Бог меня, напрасного!
Время ветреное снегом волосы подкрасило,
Да повыбило дождями - буйные - на маковке,
Коль родился не в Майами, а в России-матушке.
Но за это ли на плечи осеней мне воздано,
И собратьев звонко-певчих вычитал я возрасты?
И, мятущийся по воле - тоже не без голоса -
Потерял не с головою молодость да волосы...
Были кудри молоды,
Разлетались пО ветру,
Не боялись холода,
Не страшились полымя.
Эх, Россия – плач да сила, баба ты корявая,
Сколь поэтов народила с нимбами кудрявыми!
Народила и взрастила – солнечными, зрячими,
Лишь беречь не научила головы горячие.
Их дожди не остудили, изморози-инеи
Серебристой паутиной кудри не покрыли им.
Тёмно-русые, льняные – Пушкина, Есенина –
Кудри, Богом завитые, землюшку засеяли.
И сиять, и виться им бы! Но срывало времечко
Кудри Блоковского нимба и со лба, и с темечка.
Эх-ма, Русь, да то ли было! Пламя репрессивное
В двадцать семь испепелило звонкого Васильева!..
Были кудри молоды,
Разлетались пО ветру,
Не боялись холода,
Не страшились полымя…
Так за что же долгим сроком Бог меня попотчевал -
То ль ошибся ненароком, то ль поставил в очередь?
Скоро снегом будет утро новым запорошено,
Скоро вспомнятся мне кудри позднего Волошина…
Я работал на драге в поселке Кытлым,
о чем позже скажу в изумительной прозе, —
корешился с ушедшим в народ мафиози,
любовался с буфетчицей небом ночным.
Там тельняшку такую себе я купил,
оборзел, прокурил самокрутками пальцы.
А еще я ходил по субботам на танцы
и со всеми на равных стройбатовцев бил.
Боже мой, не бросай мою душу во зле, —
я как Слуцкий на фронт, я как Штейнберг на нары,
я обратно хочу — обгоняя отары,
ехать в синее небо на черном «козле».
Да, наверное, все это — дым без огня
и актерство: слоняться, дышать перегаром.
Но кого ты обманешь! А значит, недаром
в приисковом поселке любили меня.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
