крибле-крабле, опаздывай, - допинг, увы, запрещён,
в дополнительном гейме посмотрим, кто лох, кто в тельняшке…
ты не спринтер – ты просто немного влюблённый пижон,
с мелким префиксом «само-», звучащим в нахальных замашках
крибле-крабле, мы жарили крабов, и ели их плоть,
соревнуясь, кто больше, и пальцы о панцирь кололи,
и не дули на них – торопились взглянуть на табло,
из которого дуло торчало, как в ране – осколок
мы следили за счётом, чертили таблицы, скачки
наносили частот, повторяли: «прогресс, амплитуда…»
и стучали, центикали о пол твои пятачки –
предсказуемый жребий на тему, в чём дальше мы будем
состязаться
фортуна, откашлявшись, ногтиком нас
поддевала за пятки, терзая смертельной щекоткой,
неспортивным приёмом сводила на нет мастер-класс, -
и плескался раздор в пересушенных скоростью глотках
эскапизм, реверанс, эстафета, поклон, пассадобль –
неподвижность казалось несбыточным мини-эдемом…
наш спортивный галоп прерывал торжествующий вопль
беспристрастной, как сфинкс, осязаемой слишком системы
ты и мог бы нарушить, но с допингом слишком срослось,
ты бы мог опоздать на танцпол, походящий на грабли,
но пижонски спешил продолжать наш отборочный кросс
выживания взрослого…
мальчик, увы, крибле-крабле –
только в сказках… ты дёргался, дёргал на кой-то рычаг,
и бросал меня мельникам, в мельницы, к меккам, - как мячик…
я послушно кончалась под ласками макро-бича, -
как же щедро меня отхлестал торопящийся мальчик,
мальчик-с-пальчик, кричавший мне «кри-бля!» на ухо с плеча
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! —
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шел читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
нет, в кубе. Или нехотя звонил
замужней дуре, любящей стихи
под Бродского, а заодно меня —
какой-то экзотической любовью.
Прощай, любовь! Прошло десятилетье.
Ты подурнела, я похорошел,
и снов моих ты больше не хозяйка.
Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
