Юродивый, бессвязный, страшный дурачок,
я лезвие готов облобызать ножу;
за чьё-то счастье сжатый кулачок,
смешной колпак влюблённого ношу.
Эх, шарики, да ролики, да голова –
беспомощный и беспощадный вес.
Я сам себе не впору, мешковат.
Я стал заложником трагикомедии завес:
и рук, и ног, и губ твоих завесы, тюль
твоей недолговечности: вино, вино, вино
из взорванных цветов я лью за высоту,
за чистоту, за солнечный венок;
я пью за то, чтоб каждый был красив и жив;
чтоб каждый жил до крови, до беды,
за то, что мир так светел и паршив,
что нас, не тратя сил, случайно победил;
за то, что никому не скажешь «эта боль,
как червоточина, как пятна на снегу,
я разделил, смешал её с тобой –
и, знаешь, я так больше не могу,
Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ...» – не скажешь никому...
Да потому что не уверен, не уверен в том, что прав.
Да потому что страшно оставаться одному.
Да потому что сам поднимешься, упав.
Да потому что время ест за нас двоих.
Да потому что тело всё же не кремень,
и тело смертно, тело раздавить
в объятиях приходит лучший день.
Да, лучший день приходит нас убить,
и разложить по свеженьким гробам...
Как зеркала, дыхание ловить
привычно губы тянутся к губам.
Когда для смертного умолкнет шумный день,
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
19 мая 1828
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
