Жене сказал, что ушел к любовнице,
Любовнице сказал, что ушел к жене,
А сам засел - сочинять, сочинять, сочинять!
(Из дневника безымянного поэта)
- Я так скучала без тебя, любимый!
Где ты был, где так долго пропадал?
В ожидании тебя проплакала все глаза.
Что ты делаешь со мной, любимый?
Зачем мучаешь?
- Я? Пропадал? Я - сочинял стихи!
- Что ж - это уважительная причина
для поэта. А где твои новые тексты?
- Тексты всегда во мне. Слушай!
"Поэту под ногти загоняют время -
боль с кровью сочится стихами.
А в этот самый час современники
изучают неоплаченные счета долгов,
где астрономические цифры убытков
освещены стремительным почерком
четверостиший:"
- И это всё, любимый? Ты разве не
заметил, как долго отсутствовал?
Очень долго!
- Господи! И ты не понимаешь,
как это больно - под ногти временем,
а чтобы в ответ - стихами!
***
Кричу от боли!
Испуганная жена
вызывает карету "скорой помощи".
Врачи визуально обследовали
моё тело, меланхолично заметили:
"Типичная симуляция
стареющего мужчины."
Но на всякий случай сделали
безобидный укол.
И оставшись один на один
с болью, я вытаскиваю из плоти
осколки разбившегося в дребезги
ветра. Вчера мы мчались навстречу
друг другу - один из нас погиб.
Теперь я ранен порывом.
Но так не хочется быть
сеющим бури!
Эпоха любимой жены
Одному жить на хлебе и квасе,
но только во времена Сократа.
Другому не важно, какая эпоха -
стать бы богаче богатых.
Одни кричат - верните время Петра
или культ Иосифа Сталина,
другим подавайте назад
Никиту Хрущева и улыбку Гагарина.
Кто-то ждет - не - дождется пришествия Бога,
а кто-то нашествия сатаны.
И лишь мой сосед утверждает:
- Я счастлив, что живу в эпоху
моей любимой жены!
* * *
Ты ушла:
Не стало
Лишних слов…
Из переписки с Евгением В. Харитоновым
Космос: следы жизни!
Где-то тут и мои
Споткнулись о горизонт
Твоей памяти.
НО МОЙ ДОМ ОПУСТЕЛ…
Поздно вечером,
Возвращаясь с работы,
Каждый раз с удивлением
И раздражением обнаруживаю:
Сколько ненужного
Накопилось за время
Долгой и
Счастливой
Семейной
Жизни!
Из книги небытия
... раскаялся Господь
что создал человека на земле
и сказал Господь
истреблю с лица земли человеков
которых я сотворил
...............................
...............................
шесть смертей тому назад
на второй мировой войне
погиб смертью храбрых
мой дед Андрей
пять смертей тому назад
в эпоху хрущёвской оттепели
совсем молодым умер
мой отец Василий
четыре смерти тому назад
в безвременье брежневского застоя
скоропостижно скончалась
моя мама Люба
три смерти тому назад
накануне чернобыльской трагедии
отправилась в мир иной
моя бабушка Феня
две смерти тому назад
в нулевые годы нового века
оставила меня жена Ирина
Не думай обо мне, о смерть моя!
О смерть моя, не думай обо мне!
а ещё сказал Господь
вы все – будущее того света…
* * *
Когда я умру –
патологоанатом вскроет грудную клетку
и удивится – моё сердце ещё сильнее любит тебя.
Но я ничего не возьму с собой на тот свет, любимая!
Даже стихи о тебе. Но ты не спеши за мной…
Разве только захочешь
узнать, что я пишу тебе после жизни
на семь нот тишины
и тридцать две буквомысли русского молчания.
Всего-то три слова из словарного запаса –
«Я тебя люблю!», которые я говорил многим женщинам,
но только так научился любить
одну-единственную – тебя
* * *
Под моим окном страна в непроходимых заносах.
Жизнь с трудом выбирается из снежного холста.
Господи, я посылал ежедневно на небо доносы,
Ты их иногда перелистывал, если не читал?
Понимаю, небеса задыхаются от земного спама
Людей, желающих выиграть в халявную лотерею.
Пусть мои послания почитают жена, папа и мама:
И в холодную зиму эта мысль мне душу согреет!
За Москва-рекой в полуподвале
Жил высокого роста блондин.
Мы б его помянули едва ли,
Кабы только не случай один.
Он вставал удивительно поздно.
Кое-как расставался со сном.
Батарея хрипела гриппозно.
Белый день грохотал за окном.
Выпив чашку холодного чаю,
Съев арахиса полную горсть,
Он повязывал шарф, напевая,
Брал с крюка стариковскую трость.
Был он молод. С лохматой собакой
Выходил в переулки Москвы.
Каждый вправе героя гулякой
Окрестить. Так и было, увы.
Раз, когда он осеннею ночью
Интересную книгу читал,
Некто белый, незримый воочью,
Знак смятенья над ним начертал.
С той поры временами гуляка
Различал под бесплотным перстом
По веленью незримого знака
Два-три звука в порядке простом.
Две-три ноты, но сколько свободы!
Как кружилась его голова!
А погода сменяла погоду,
Снег ложился, вставала трава.
Белый день грохотал неустанно,
Заставая его в неглиже.
Наш герой различал фортепьяно
На высоком одном этаже.
И бедняга в догадках терялся:
Кто проклятье его разгадал?
А мотив между тем повторялся,
Кто-то сверху ночами играл.
Он дознался. Под кровлей покатой
Жили врозь от людей вдалеке
Злой старик с шевелюрой косматой,
Рядом - девушка в сером платке.
Он внушил себе (разве представишь?
И откуда надежды взялись?),
Что напевы медлительных клавиш
Под руками ее родились.
В день веселой женитьбы героя
От души веселился народ.
Ели первое, ели второе,
А на третье сварили компот.
Славный праздник слегка омрачался,
Хотя "Горько" летело окрест, -
Злой старик в одночасье скончался,
И гудел похоронный оркестр.
Геликоны, литавры, тромбоны.
Спал герой, захмелев за столом.
Вновь литавры, опять геликоны -
Две-три ноты в порядке простом.
Вот он спит. По январскому полю
На громадном летит скакуне.
Видит маленький город, дотоле
Он такого не видел во сне.
Видит ратушу, круг циферблата,
Трех овчарок в глубоком снегу.
И к нему подбегают ребята
Взапуски, хохоча на бегу.
Сзади псы, утопая в кюветах,
Притащили дары для него:
Три письма в разноцветных конвертах -
Вот вам слезы с лица моего!
А под небом заснеженных кровель,
Привнося глубину в эту высь,
С циферблатом на ратуше вровень
Две-три птицы цепочкой.
Проснись!
Он проснулся. Открытая книга.
Ночь осенняя. Сырость с небес.
В полутемной каморке - ни сдвига.
Слышно только от мига до мига:
Ре-ре-соль-ре-соль-ре-до-диез.
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
