Мой город стойко переносит непогоду.
Я вместе с ним. А с неба — снего-дождь,
испытывает нас. Пришел — и не уходит.
Вода — везде, и, кажется, плывешь
тяжелой рыбиной, селедкой в теплой шубе,
и думаешь, что жизнь прошла не так.
Ты с каждым первым декабрем уныло шутишь.
И новый год встречаешь, как дурак,
надеясь, как дитя, на призрачное счастье...
...Вот по дорожке семенит старик
в пальтишке ветхом, и глаза его слезятся,
а он в ненастье, будто гордый бриг,
идет, хоть медленно, но, не сутулясь, прямо.
В руках пакет, в нём хлеб, крупа, кефир.
Да, он живет. Назло. Светло. Упрямо.
Приняв как данность весь жестокий мир.
В груди моей всё замирает: "Папа, папа...
Ты так же шел к секунде роковой.
Ты в жизни не любил шарфов, бинтов и слабых.
Я помню голос, твердый голос твой."
И я не верю, что людей не красят годы.
Хоть старости не хочешь и не ждешь.
Мой город стойко переносит непогоду.
Я вместе с ним. А с неба — снего-дождь...
О, как хороша графоманная
поэзия слов граммофонная:
"Поедем на лодке кататься..."
В пролетке, расшлепывать грязь!
И слушать стихи святотатца,
пугаясь и в мыслях крестясь.
Сам под потолок, недотрога,
он трогает, рифмой звеня,
игрушечным ножиком Бога,
испуганным взглядом меня.
Могучий борец с канарейкой,
приласканный нежной еврейкой,
затравленный Временем-Вием,
катает шары и острит.
Ему только кажется кием
нацеленный на смерть бушприт.
Кораблик из старой газеты
дымит папиросной трубой.
Поедем в "Собаку", поэты,
возьмем бедолагу с собой.
Закутанный в кофточку желтую,
он рябчика тушку тяжелую,
знаток сладковатого мяса,
волочит в трагический рот.
Отрежьте ему ананаса
за то, что он скоро умрет.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
