1.
Здравствуй, Снежный! А ну, примерь
Мой овчинный тулуп любимый,
Да широкий к нему ремень...
Я ведь знаю, что ты не зверь,
Брат таёжный мой, брат гонимый.
Скажешь, к зимам привычка есть?
Но в сезон холодов и снега
Не согреет густая шерсть,
Даже если покрыт ей весь,
Ни примата, ни человека.
Жаль, что валенок не нашлось
По размеру тебе и, всё же,
Чтобы ты не остался бос
(Пусть копыта морозит лось!) -
Вот чехлы из воловьей кожи.
А на голову? Север мне
В прежний срок накопил пушнины.
Выбирай! И давай на пне
Посидим при костре-огне,
Как сородичи, как мужчины.
2.
...Эх! Когда бы ни голь-нужда -
Я не то надарил тебе бы...
Но и совесть зато - чиста!
А котомка - не вся пуста:
Есть в ней соль и буханка хлеба.
Да покруче заварим чай -
Что ещё для беседы надо?
Лишь спиртного, не осерчай,
Не отыщется невзначай:
Не по памяти мне услада.
Много вредного у людей
Есть, что создано не природой...
Знаешь, Снежный, тебя везде
В лет скитальческих череде
Я искал, не гонясь за модой.
Брёл я в зимы с теплом души,
И по генному, может, зову...
Хорошо у тебя в глуши -
Нет ни сутолоки, ни лжи,
А в дозоре с луною – совы!
Мне б роскошную эту жизнь,
Что не снилась и парижанам!
Но, коль мы по судьбе бомжи,
Ты по-братски ответь-скажи:
Где же бродит твоя Снежана?
3.
...То ли слезоточивый чад
Первобытные смолы мечут,
То ли звёзды тоску сочат?..
Что же горько в твоих очах
И могучие сникли плечи?
Я и сам прямоте не рад...
Только разве не знают йети,
Что и крохе-букашке - рай,
Если есть у неё нора,
И подруга в норе, и дети?
Было это и у меня
Там - за лунами, за веками...
Притопчу-ка я круг огня –
Накалилась одежд броня,
Разыгралось опасно пламя.
Лучше, Снежный, мы помолчим,
Видно ты, как и я, не молод...
Пусть столетья клубят в ночи,
Кычат пусть на ветвях сычи,
Пусть в стволах вызревают смолы!
А проявит мне рань-заря
Соком клюквенным путь обратный -
Не забуду тревожный я,
Что останется возле пня
Ждать закат первородный брат мой...
Еще далёко мне до патриарха,
Еще на мне полупочтенный возраст,
Еще меня ругают за глаза
На языке трамвайных перебранок,
В котором нет ни смысла, ни аза:
Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь,
Но в глубине ничуть не изменяюсь.
Когда подумаешь, чем связан с миром,
То сам себе не веришь: ерунда!
Полночный ключик от чужой квартиры,
Да гривенник серебряный в кармане,
Да целлулоид фильмы воровской.
Я как щенок кидаюсь к телефону
На каждый истерический звонок.
В нем слышно польское: "дзенкую, пане",
Иногородний ласковый упрек
Иль неисполненное обещанье.
Все думаешь, к чему бы приохотиться
Посереди хлопушек и шутих, -
Перекипишь, а там, гляди, останется
Одна сумятица и безработица:
Пожалуйста, прикуривай у них!
То усмехнусь, то робко приосанюсь
И с белорукой тростью выхожу;
Я слушаю сонаты в переулках,
У всех ларьков облизываю губы,
Листаю книги в глыбких подворотнях --
И не живу, и все-таки живу.
Я к воробьям пойду и к репортерам,
Я к уличным фотографам пойду,-
И в пять минут - лопаткой из ведерка -
Я получу свое изображенье
Под конусом лиловой шах-горы.
А иногда пущусь на побегушки
В распаренные душные подвалы,
Где чистые и честные китайцы
Хватают палочками шарики из теста,
Играют в узкие нарезанные карты
И водку пьют, как ласточки с Ян-дзы.
Люблю разъезды скворчащих трамваев,
И астраханскую икру асфальта,
Накрытую соломенной рогожей,
Напоминающей корзинку асти,
И страусовы перья арматуры
В начале стройки ленинских домов.
Вхожу в вертепы чудные музеев,
Где пучатся кащеевы Рембрандты,
Достигнув блеска кордованской кожи,
Дивлюсь рогатым митрам Тициана
И Тинторетто пестрому дивлюсь
За тысячу крикливых попугаев.
И до чего хочу я разыграться,
Разговориться, выговорить правду,
Послать хандру к туману, к бесу, к ляду,
Взять за руку кого-нибудь: будь ласков,
Сказать ему: нам по пути с тобой.
Май - 19 сентября 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
