Настоящие русские,
или Кубок с ликом вашего победителя
Ещё об одном авторе антологии. Верлибров я не пишу. Почти... Но мне нравятся чистые верлибры, подчёркиваю, чистые, и в данном случае — верлибры Владимира Монахова, отсутствие в которых привычных поэтических атрибутов освежает слова, их сцепление, да и неожиданную логику образов. Например:
Россия— не держит тепла.
Особенно, когда широко
открыты границы
и весь холод мира проникает
через посты Гидромета*.
____________________________
*весь текст
Россия – не держит тепла.
Особенно, когда широко
открыты границы и весь
холод мира проникает
через посты Гидромета,
которые фиксируют похолодание
от самых южных до самых северных
окраин страны, улучшенной планировки.
Русские люди, проехав весь теплый мир,
возвращаются к новому году и с удивлением
смотрят на снег, который лежал здесь
десять, двадцать, пятьдесят и сто лет
тому назад.
- Боже, от этого снега в России
ничего не меняется, - говорят возвращенцы, -
Как сказал граф Хвостов: “Весной зима
бывает летом!”
Круглый год теперь падает снег
и ложится на охрипшую землю,
а последнее тепло эмигрирует
с птицами, бабочками, туристами
и деньгами в офшорные зоны.
Грею твои холодные руки, страна,
между северным и южным полюсом
по курсу доллара США
Люблю тепло, но не люблю жары!
Люблю прохладу, но не люблю морозов!
Люблю дождь, но не люблю слякоть!
Но все это не о тебе, Россия.
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
