я сигарета,
блажь поэта,
порой ночною
в лунном свете
я им соблазнена.
перу, чернилам,
рифме милой,
души терзаньям,
столь унылым
он предпочел меня.
целует нежно,
страсть безбрежна,
жар губ, их трепет,
прочь одежды,
огнем обнажена.
поэт стенает,
дрожь снедает,
меня губами
обнимает,
теперь я не одна.
от ласки млея,
чуть краснею,
в губах горячих
с негой тлею,
ему лишь суждена.
и пусть все тленно
в мире бренном,
поэта губы
сладким пленом
испепелят меня.
мой дым вдыхает,
в снах витает,
в душе сомненья
умолкают,
покой и тишина.
себя сжигаю,
забывая,
что у поэта
есть другая,
она ему жена.
волшебным блюзом
голос Музы
зовет поэта
к их союзу,
она ему нужна.
с последним вдохом,
с тихим вздохом,
я не ревную
к томным строфам,
моя в них пелена
Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мёрзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их лужёных глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах –
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
Вся душа у них перегорела
Вдалеке от близких и родных,
И усталость, сгорбившая тело,
В эту ночь снедала души их,
Жизнь над ними в образах природы
Чередою двигалась своей.
Только звёзды, символы свободы,
Не смотрели больше на людей.
Дивная мистерия вселенной
Шла в театре северных светил,
Но огонь её проникновенный
До людей уже не доходил.
Вкруг людей посвистывала вьюга,
Заметая мёрзлые пеньки.
И на них, не глядя друг на друга,
Замерзая, сели старики.
Стали кони, кончилась работа,
Смертные доделались дела...
Обняла их сладкая дремота,
В дальний край, рыдая, повела.
Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой.
1956
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
