Я спешила к тебе.
Собирала по-быстрому сумку.
Положила в неё
свитер, майку, мобилку, журнал,
минералку без газа,
орешки - в дороге похрумкать,
и стихов своих восемь,
чтоб ты их потом прочитал.
Я считала минуты,
сбивалась, роняла предметы.
Проверяла, закрыты ли окна,
и что там еще...
Выбегала из дома,
казалось, со скоростью света.
И маршрутка, как будто
своё подставляла плечо.
Как я мчалась!
Вокзал меня принял и понял.
Эскалаторы - в помощь.
Вскочила в плацкартный, крутой.
Поезд тронулся. Всё позади.
Даже снег на перроне.
Даже то, что тебя я придумала.
Да, даже то...
На тротуарах истолку
С стеклом и солнцем пополам,
Зимой открою потолку
И дам читать сырым углам.
Задекламирует чердак
С поклоном рамам и зиме,
К карнизам прянет чехарда
Чудачеств, бедствий и замет.
Буран не месяц будет месть,
Концы, начала заметет.
Внезапно вспомню: солнце есть;
Увижу: свет давно не тот.
Галчонком глянет Рождество,
И разгулявшийся денек
Прояснит много из того,
Что мне и милой невдомек.
В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Кто тропку к двери проторил,
К дыре, засыпанной крупой,
Пока я с Байроном курил,
Пока я пил с Эдгаром По?
Пока в Дарьял, как к другу, вхож,
Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,
Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
Как губы в вермут окунал.
Лето 1917
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.