Пламенем по глазам заря,
Холодно на рассвете.
Как из далекого октября
Плещет апрельский ветер
Рябью озёрною на песок...
Что загрустил, дружок?
Вспомнил ли Балтики волноход,
Вахтенные рассветы,
Чаек крикливых тяжёлый лёт,
Заморозков приметы?
Утро прощальное в октябре
С жизнью на корабле?
Странный и зыбкий оставил след
Миль сухопутных ветер...
По бездорожьям гражданских лет
Ты ли бродил и бредил?
В плазму кипящую смотришь зря:
Выжжет глаза заря!..
Но над расплавом её границ
Вдруг возникает ясно
Ряд позабытых знакомых лиц -
Юношеских, прекрасных.
Лент бескозырочных якоря
Красит огнём заря!..
Ах, пацаны мои, пацаны!
Я не теперь заметил:
Первые искорки седины
Брызнул эстонский ветер
Нам на мальчишеские виски.
Лики зари близки...
Блики зари возвращают свет
Из заповедной дали,
И отцветают, не дав ответ,
Кем мы на суше стали.
Гаснет с восходом зари поток.
Тихо вздохни, браток...
Бумага терпела, велела и нам
от собственных наших словес.
С годами притёрлись к своим именам,
и страх узнаванья исчез.
Исчез узнавания первый азарт,
взошло понемногу быльё.
Катай сколько хочешь вперёд и назад
нередкое имя моё.
По белому чёрным сто раз напиши,
на улице проголоси,
чтоб я обернулся — а нет ни души
вкруг недоуменной оси.
Но слышно: мы стали вась-вась и петь-петь,
на равных и накоротке,
поскольку так легче до смерти терпеть
с приманкою на локотке.
Вот-вот мы наделаем в небе прорех,
взмывая из всех потрохов.
И нечего будет поставить поверх
застрявших в машинке стихов.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.