Эхма! Ну дела!
Дилижанс ограбили.
Комсомолка не дала.
Хоть поэт я правильный.
И стихи пишу о том.
Дюже вирши складные.
И, не чувствуя скотом,
Жажду нимфу славную.
Эх, Машуля, что же ты!
Славно ведь краснела!
(Чая воплотить мечты,
Восхвалял умело.)
Но не вышел харей я,
Ну а может - гаджетом.
И еще молчу, свинья.
Не кричу «куда же ты?»
Сам себе офлайн. И твит-
что-то им я брезгую.
Неуныл и неразбит.
Шуйцей и одесную.
Вдаль умчался без тебя.
Жалко, но немного.
Пылко не меня любя,
Оставайся с богом!
Славной жизненной стези,
Времени и сути
Тебе больше ! Порази
Амбразуры грудью!
Щёчки, ножки и уста-
Жар возьмёт над стужею.
Что поделать. Красота –
Страшное оружие.
П.С. Стих сей был прочитан(среди прочих) мной 22 июня на Бородинском поле,
во время моей однодневной эскапады Екатеринбург-Москва-Бородино-Руза-Москва-Екатеринбург.
Вот так- живет себе юница, и даже не знает, что поэты о ней читают стихи в Бородино. И дух Михал Юрьича иронично-одобрительно наблюдает за этим с безудержно-высокого синего неба...
Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
