Эхма! Ну дела!
Дилижанс ограбили.
Комсомолка не дала.
Хоть поэт я правильный.
И стихи пишу о том.
Дюже вирши складные.
И, не чувствуя скотом,
Жажду нимфу славную.
Эх, Машуля, что же ты!
Славно ведь краснела!
(Чая воплотить мечты,
Восхвалял умело.)
Но не вышел харей я,
Ну а может - гаджетом.
И еще молчу, свинья.
Не кричу «куда же ты?»
Сам себе офлайн. И твит-
что-то им я брезгую.
Неуныл и неразбит.
Шуйцей и одесную.
Вдаль умчался без тебя.
Жалко, но немного.
Пылко не меня любя,
Оставайся с богом!
Славной жизненной стези,
Времени и сути
Тебе больше ! Порази
Амбразуры грудью!
Щёчки, ножки и уста-
Жар возьмёт над стужею.
Что поделать. Красота –
Страшное оружие.
П.С. Стих сей был прочитан(среди прочих) мной 22 июня на Бородинском поле,
во время моей однодневной эскапады Екатеринбург-Москва-Бородино-Руза-Москва-Екатеринбург.
Вот так- живет себе юница, и даже не знает, что поэты о ней читают стихи в Бородино. И дух Михал Юрьича иронично-одобрительно наблюдает за этим с безудержно-высокого синего неба...
Будет ласковый дождь, будет запах земли,
Щебет юрких стрижей от зари до зари,
И ночные рулады лягушек в прудах,
И цветение слив в белопенных садах.
Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор.
И никто, и никто не вспомянет войну —
Пережито-забыто, ворошить ни к чему.
И ни птица, ни ива слезы не прольёт,
Если сгинет с Земли человеческий род.
И весна... и весна встретит новый рассвет,
Не заметив, что нас уже нет.
(Перевод Юрия Вронского)
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полет с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоет, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
(Перевод Михаила Рахунова)
Оригинал:
There will come soft rains and the smell of the ground,
And swallows circling with their shimmering sound;
And frogs in the pool singing at night,
And wild plum trees in tremulous white;
Robins will wear their feathery fire,
Whistling their whims on a low fence-wire;
And not one will know of the war, not one
Will care at last when it is done.
Not one would mind, neither bird nor tree,
If mankind perished utterly;
And Spring herself when she woke at dawn
Would scarcely know that we were gone.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
