Подводящий черту, закрывающий дверь слуга,
Мой небесный хранитель ладит высокий забор,
Чтобы ветер с востока меня не унёс в луга,
Где замешаны с солнцем снега на вершинах гор.
Дабы я не скурился в курильнях ночного дна,
Не обьелся грибов и по жизни всё жил да жил,
А отчизною стала далёкая сторона,
Где от зноя спасут меня тени ангельских крыл.
И никто не нарушит покой - обойдут эдем,
Чёрный воин с мечом, белый воин с копной свечей...
Я швырял себя в небо, прорвав голубиный плен,
Но вверху была твердь, как промёрзший насквозь ручей.
Я топил себя в море, я знал где течёт Гольфстрим,
Но вода выкипала, превращалась в весёлый газ.
Либо к небу и ветру меня возвращал дельфин,
Не нарушив порядок в один из ста тысяч раз.
Но однажды меня не найдёт его ясный взгляд,
Будут зря РЛС засекать мой эфирный шум,
Будут змеи в песках даром тратить смертельный яд,
А дельфины в морях не проявят свой дивный ум.
Я исчезну как дым, уползу на брюхе как гад,
Если мир это стены - я стану проёмом стен.
Зря мне машешь крылом, сизокрылый пречистый брат,
Я найду без тебя старый рай, или новый плен.
Когда я утром просыпаюсь,
я жизни заново учусь.
Друзья, как сложно выпить чаю.
Друзья мои, какую грусть
рождает сумрачное утро,
давно знакомый голосок,
газеты, стол, окошко, люстра.
«Не говори со мной, дружок».
Как тень слоняюсь по квартире,
гляжу в окно или курю.
Нет никого печальней в мире —
я это точно говорю.
И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет.
1995, декабрь
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
