И бесснежная эта тоска -
по морозам, метелям, сугробам,
по лошадке,
чей благостный кайф
разделяют крестьянин и дровни,
по ажурному царству стекла,
где разлужье и где разнотравье -
не кончается.
Барствует мгла.
Чернозёмы, суглинок и гравий
вялый холод лениво,
впроброс
заливает безжизненным клеем.
Кракелюры поникших берез
на небесном холсте
сиротеют.
Потому и,
с укором немым,
край тоболий забыт соболями,
и приметою новой зимы
перец с солью хрустит под ногами.
оооооооооо.... как это круто написано. какой богатый слог. какие вкусные слова. какая явственная картинка. супер!
Вишень, радость моя неописуемая!!! Вот же легкая рука-то ))) Во первых, от последней оценки я стала - виртуоззз! И баллов мне теперь положено 420, то есть реально - 840, патамушта всегда беру второй пакет ))) Я стану богата, как Крёз ))) я фсе прокучу! )))
Во вторых, и в самых главных - финальные "перец с солью" приняты без кулинарно-парикмахерских ассоциаций, а я все маюсь - как мне стиш завершить, чтобы все срослось )))
Спасибище-громадище, Вишня!!!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт,
безнадежно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат,
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.