Вчера был день листов лежащих,
что под порывами зюйд-веста
вдруг разом все срывались с места,
бежали дружно стайкой прыткой,
и звук движения шуршащий
был наслажденьем, а не пыткой.
Они божественно шуршали,
так чист, так сух был листий шорох,
к ним опоздавшие слетали
с платанов, пополняя ворох.
И из последних сил и жилок
они тянулись в ветре быстром
в конец платанового строя,
и, обессилевши, ложились
на малый миг ища покоя,
уставшие от бега листья.
..........
А небо было синим-синим,
а зюйд - вполне переносимым,
и так сидеть бы, боже мой...
Да надо ведь идти домой.
Река валяет дурака
и бьет баклуши.
Электростанция разрушена. Река
грохочет вроде ткацкого станка,
чуть-чуть поглуше.
Огромная квартира. Виден
сквозь бывшее фабричное окно
осенний парк, реки бурливый сбитень,
а далее кирпично и красно
от сукновален и шерстобитен.
Здесь прежде шерсть прялась,
сукно валялось,
река впрягалась в дело, распрямясь,
прибавочная стоимость бралась
и прибавлялась.
Она накоплена. Пора иметь
дуб выскобленный, кирпич оттертый,
стекло отмытое, надраенную медь,
и слушать музыку, и чувствовать аортой,
что скоро смерть.
Как только нас тоска последняя прошьет,
век девятнадцатый вернется
и реку вновь впряжет,
закат окно фабричное прожжет,
и на щеках рабочего народца
взойдет заря туберкулеза,
и заскулит ошпаренный щенок,
и запоют станки многоголосо,
и заснует челнок,
и застучат колеса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
