Подлещики, трепещущие
в реченьке,
с берёз,
закатных отсветов свечение,
реченья волн,
несообразно плещущие,
покоя росского, взахлёб,
и счастьем
…брезжуще,
моленья солнечных ключей
пьянят и
…брызжуще,
к душе лесные звуки льнут…
Вбираю
…жаждуще.
И понимаю
не попасть уже никак,
домой мне
…досвету,
заворожён, пропал, загруз
в песочке
…плёсовом,
и никого на три версты округ,
полянка –
простынью…
Храни меня, живой мой бог,
…простоволосого.
….........................
Всё течёт себе да течёт
Вот ведь...
Речка моя, всё течёт себе да течёт,
и что не был на ней прорву лет — не в счёт...
И что вижу её, иногда, во снах...
И что слышу её дыханье в чужих стихах...
И что мы, так любили
растянуться на её бережку,
ты всё небу дивилась,
а я ловил с шелестящей волной строку...
И на небо родное, как ты, смотрел,
и меж нот, меж судьбы, меж любови...
Пел.
И-и-и!
Что любили плескаться в её волнах,
то в просчёт уже, навсегда, в просчёт
Потому что...
Время течет себе да течёт
и что я не увижу тебя...
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
