животные не похожи на него,
хотя сам он похож на животное
- пассаж 1 -
Собираются пушкинисты:
юноши со взором горящим,
девушки тоже...
средний возраст - 45+
Самоубийца: "Пушкин приелся".
Пушкинисты: "Дуэль!"
Далее в форме диалога:
- Выбирайте оружие.
- Спички!
- Где?
- Ваша квартира!
- Пушкинская, 10.
- Ладно, отбился!
- пассаж 2-
Перейдешь из половины маршрутки -
ничего не остаётся -
как в песочных часах
тонкое горлышко - вход в прошлое:
горчившее стало безразличным,
потому что в прошлое
не смотрят соколиным взглядом -
в нём нет углов.
Бесконечно можно делать три вещи:
переворачивать песочные часы,
переходить из одной половины маршрутки в другую
и глядеть на песчинку,
застрявшую в горлышке.
- пассаж 3 -
Быть тем человеком,
которому стыдно за каждую мысль...
(Но у других вообще - лапки!)
Пока следишь за новостями о KIC 8462852 -
цифры я скопировал из статьи о сфере дайсона -
исчезает время,
становится стыдно за отсутствие мыслей,
за то, что так и не спросил,
кому нужны наклейки из магнита.
- и последнее -
реанимация от 15 р/шт.;
абстракция в асс.;
закатчик хлебных шаров, аренда;
кнут погонщика лам;
50-ти тонный трансформатор;
вермишелевый ирокез (по средам);
возникновение чесночной булки в неожиданном месте!
Когда знаешь цену вещей -
упускаешь главное.
Что ещё, как не главное,
можно упустить без последствий?
Печаль, как единица пространства;
вода, как множество времени;
жужелица просто так,
чтобы разбавить неловкость.
- и последнее -
полосатой дороге в глаза
стеклянная кожа моя
в честь погибших раскрыли ромашки зонты
где еще твоих внутренних вепрей удержит решетка окна
пеший ход механизма
воловии лезвия
микросхем щебетание
наконец запах яблок гниющих
и серых
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
