Седьмой день недели пунцовым бахвалится маркером.
Контрольным звонком застолбив краткосрочные визы,
Воскресные папы нахрапом берут супермаркеты,
Сметая с прилавков игрушки и киндер-сюрпризы.
В парадных камзолах, помывшись-побрившись по случаю,
По ветру хвосты распушив как сигнальные флаги,
Из тени на свет выползают голландцы летучие,
Из греков с добычей к причалам подходят варяги.
Туземки в халатах встречают гостей настороженно.
Зазнобы (но в прошлом — теперь деловые партнёры)
Конверт со шпинатом US принимают как должное.
В пейзажах — по курсу ЦБ. Предпочтительный город —
Хабаровск. Визит к мойдодырам, и вот она — детская.
Обитель невинности! Поросли юной начало,
Наследн-ик (-ица), шоколадку с печением треская,
Вполглаза следит за героями мультсериала.
— Привет! Поиграем? А, может, Корнея Иваныча откроем?
— Спасибо, но что-то не хочется, папа.
— Тогда погуляем. Полезны воздушные ванночки!
— Смешной ты, ей Богу. Не видишь, что дождик закапал?
Ни рявкнуть, ни всыпать ремня, ни обидеться — прав они
Лишились, однажды купившись на миф о свободе.
Ни с чем покидая своими не ставшие гавани,
Корсары, прощаясь, повинные взгляды отводят.
В распивочной, распорядившись последнею сотнею,
Напитка покрепче, ничтоже поморщившись, треснув,
Воскресные папы спускаются в М-преисподнии,
Надеясь как максимум через неделю воскреснуть.
Анциферова. Жанна. Сложена
была на диво. В рубенсовском вкусе.
В фамилии и имени всегда
скрывалась офицерская жена.
Курсант-подводник оказался в курсе
голландской школы живописи. Да
простит мне Бог, но все-таки как вещ
бывает голос пионерской речи!
А так мы выражали свой восторг:
«Берешь все это в руки, маешь вещь!»
и «Эти ноги на мои бы плечи!»
...Теперь вокруг нее – Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.
Медведица, глядящаяся в спальню,
и пихта, заменяющая ель.
Одна шестая вправду велика.
Ложась в постель, как циркуль в готовальню,
она глядит на флотскую шинель,
и пуговицы, блещущие в ряд,
напоминают фонари квартала
и детство и, мгновение спустя,
огромный, черный, мокрый Ленинград,
откуда прямо с выпускного бала
перешагнула на корабль шутя.
Счастливица? Да. Кройка и шитье.
Работа в клубе. Рейды по горящим
осенним сопкам. Стирка дотемна.
Да и воспоминанья у нее
сливаются все больше с настоящим:
из двадцати восьми своих она
двенадцать лет живет уже вдали
от всех объектов памяти, при муже.
Подлодка выплывает из пучин.
Поселок спит. И на краю земли
дверь хлопает. И делается уже
от следствий расстояние причин.
Бомбардировщик стонет в облаках.
Хорал лягушек рвется из канавы.
Позванивает горка хрусталя
во время каждой стойки на руках.
И музыка струится с Окинавы,
журнала мод страницы шевеля.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
