В две тысячи под бобрик остриженном году
Редеющих лесов лысеющий цифрюльник
В отгульный злонедельник у сна на поводу
Шёл в щепки разносить двенадцать стульев.
Свернув на Листопадной, он встретил первый стул.
На брови опустив изделие из фетра,
"Здорово, колченогий!" — он рявкнул и ... уснул,
Шанс упустив с одиннадцати метров.
Очнулся через час он и, сам себе не рад,
Поплёлся наугад к неочевидной цели,
И очень вероятно, что десять негритят
Сочувственно вослед ему смотрели.
Романсы пели шансы, но мебельный вандал
Упрямо шёл вперёд по пригородной тундре.
Колючий норд с листвою и мусором играл
Порывисто — по 9 па в секунду.
И надо ж так случиться, что он на след напал
В Октябрьском тупике, у дома номер 8,
И жаль, что ждал героя очередной провал —
Его опередили Киса с Осей.
Став жертвой обстоятельств, настырный числобрей
Надежду не терял на скорую победу.
Бодрился он, но прежде, чем плыть за семь морей,
В хинкальную зашёл, чтоб отобедать.
На вкус и цвет едва ли найдёте чувака —
Что по душе одним, то для другого — ересь.
Он заказал кучмачи, цыплёнка табака,
Шестому чувству целиком доверясь.
Вкусив киндзмараули и закавказских кур,
К сиесте гастроном клонился краткосрочной,
Как вдруг его сразило: искомый гарнитур
Не за морями, а под пятой точкой.
"Голубчики, попались? — он радостно вскричал.
— Сейчас я вам на раз устрою чахохбили...".
Но сзади подскочили четыре усача
И дебошира без труда скрутили.
— Не всяких космонавтов радушная земля, -
Болезный размышлял, ничком в канаве лёжа,
— Встречает хлебом с солью. В карманах три рубля,
Усталость в теле, и помята рожа.
Перевернувшись навзничь, он простонал: "Нога,
Моя ты или нет?" А в предвечернем небе,
Курлыкая протяжно, на тёплые юга
Колонной по два улетала мебель.
Угомонился ветер. Сам чёрт не разберёт:
Где бытовой отход, где опаль золотая?
Один как перст, как мусор, расстрига-счетовод
Поковылял домой, ворон считая.
Диверсант
Вслед за Данте шляясь по лесам,
Вдруг застыл охотничьей собакой:
В голову пробрался диверсант
И готовит пакостную бяку.
Ворошит извилины, шпион,
Чем приводит сердце в беспокойство.
Однозначно, замышляет он
Подорвать ментальное устройство.
С каждым днём всё гибельней расклад.
Пусть потом былинники расскажут,
Что в моих напастях виноват
Был пришелец ушлый...
Ну, не я же?
Пузыри
Внутри меня, а может и вовне,
Глубоководный Рыб лежит на дне.
Он горд и нем, но в месяц раза три
Пускает в воду стихопузыри.
Воздушные, они летят на свет —
Туда, где смерти нет, и жизни нет,
Где мир един и беспредельно юн,
И каждый рыб находит свой гарпун.
Светало поздно. Одеяло
Сползало на пол. Сизый свет
Сквозь жалюзи мало-помалу
Скользил с предмета на предмет.
По мере шаткого скольженья,
Раздваивая светотень,
Луч бил наискосок в "Оленью
Охоту". Трепетный олень
Летел стремглав. Охотник пылкий
Облокотился на приклад.
Свет трогал тусклые бутылки
И лиловатый виноград
Вчерашней трапезы, колоду
Игральных карт и кожуру
Граната, в зеркале комода
Чертил зигзаги. По двору
Плыл пьяный запах - гнали чачу.
Индюк барахтался в пыли.
Пошли слоняться наудачу,
Куда глаза глядят пошли.
Вскарабкайся на холм соседний,
Увидишь с этой высоты,
Что ночью первый снег осенний
Одел далекие хребты.
На пасмурном булыжном пляже
Откроешь пачку сигарет.
Есть в этом мусорном пейзаже
Какой-то тягостный секрет.
Газета, сломанные грабли,
Заржавленные якоря.
Позеленели и озябли
Косые волны октября.
Наверняка по краю шири
Вдоль горизонта серых вод
Пройдет без четверти четыре
Экскурсионный теплоход
"Сухум-Батум" с заходом в Поти.
Он служит много лет подряд,
И чайки в бреющем полете
Над ним горланят и парят.
Я плавал этим теплоходом.
Он переполнен, даже трюм
Битком набит курортным сбродом -
Попойка, сутолока, шум.
Там нарасхват плохое пиво,
Диск "Бони М", духи "Кармен".
На верхней палубе лениво
Господствует нацмен-бармен.
Он "чита-брита" напевает,
Глаза блудливые косит,
Он наливает, как играет,
Над головой его висит
Генералиссимус, а рядом
В овальной рамке из фольги,
Синея вышколенным взглядом,
С немецкой розовой ноги
Красавица капрон спускает.
Поют и пьют на все лады,
А за винтом, шипя, сверкает
Живая изморозь воды.
Сойди с двенадцати ступенек
За багажом в похмельный трюм.
Печали много, мало денег -
В иллюминаторе Батум.
На пристани, дыша сивухой,
Поможет в поисках жилья
Железнозубая старуха -
Такою будет смерть моя...
Давай вставай, пошли без цели
Сквозь ежевику пустыря.
Озябли и позеленели
Косые волны октября.
Включали свет, темнело рано.
Мой незадачливый стрелок
Дремал над спинкою дивана,
Олень летел, не чуя ног.
Вот так и жить. Тянуть боржоми.
Махнуть рукой на календарь.
Все в участи приемлю, кроме...
Но это, как писали встарь,
Предмет особого рассказа,
Мне снится тихое село
Неподалеку от Кавказа.
Доселе в памяти светло.
1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
