* * *
Парады, марши и приёмы пышные
Сменяют будни тихие, неслышные.
Уходят праздники и фейерверки, вслед
Приходит мглистый утренний рассвет.
Жизнь, как кино, монтирует куски
Веселья, ликования, тоски,
И безразлично ей, какую роль
Играют шут, бродяга и король.
* * *
У кого-то по прошлому ностальгия,
О нём вспоминают с тоскою,
Рады нынешнему другие –
Мир российский расколот.
Впрочем, у нас всегда рубище:
И сегодня, и в недавнем прошлом.
Неужели и будущее
Будет таким же пошлым?
* * *
В каком-то немощном капризе
Стремится ныне наша власть,
Презрев все тяготы и кризис,
Ни в коем случае не пасть.
Она хотела быть навечно,
Ну, хоть не ближних двадцать лет,
Из этой жизни быстротечной
Счастливый вытянуть билет.
И, чтоб людской энтузиазм
Вдруг ненароком не погас,
Она продать готова разом
Всё наше счастье – нефть и газ.
А, что бы пребывать подольше,
Партийный сделала ремонт,
Собрала тех, кто может больше,
И их поставила во «Фронт».
И мы порадуемся «чуду»:
У власти те же имена.
Как воровали, так и будут.
Не наша ли во всём вина?
Анциферова. Жанна. Сложена
была на диво. В рубенсовском вкусе.
В фамилии и имени всегда
скрывалась офицерская жена.
Курсант-подводник оказался в курсе
голландской школы живописи. Да
простит мне Бог, но все-таки как вещ
бывает голос пионерской речи!
А так мы выражали свой восторг:
«Берешь все это в руки, маешь вещь!»
и «Эти ноги на мои бы плечи!»
...Теперь вокруг нее – Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.
Медведица, глядящаяся в спальню,
и пихта, заменяющая ель.
Одна шестая вправду велика.
Ложась в постель, как циркуль в готовальню,
она глядит на флотскую шинель,
и пуговицы, блещущие в ряд,
напоминают фонари квартала
и детство и, мгновение спустя,
огромный, черный, мокрый Ленинград,
откуда прямо с выпускного бала
перешагнула на корабль шутя.
Счастливица? Да. Кройка и шитье.
Работа в клубе. Рейды по горящим
осенним сопкам. Стирка дотемна.
Да и воспоминанья у нее
сливаются все больше с настоящим:
из двадцати восьми своих она
двенадцать лет живет уже вдали
от всех объектов памяти, при муже.
Подлодка выплывает из пучин.
Поселок спит. И на краю земли
дверь хлопает. И делается уже
от следствий расстояние причин.
Бомбардировщик стонет в облаках.
Хорал лягушек рвется из канавы.
Позванивает горка хрусталя
во время каждой стойки на руках.
И музыка струится с Окинавы,
журнала мод страницы шевеля.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
