Волосы растреплет ветер
В бешенном порыве страсти -
Не поймаешь ветер в сети,
Не найти над ветром власти.
Он сорвёт одежды силой,
Поцелуем сплющит губы,
И дыханье моей милой
Унесёт с собою грубо.
Но низвергнется вдруг ливень,
Заключит её в объятья,
И оденет торопливо
В струйную прозрачность платья.
Спорят так дожди и ветры –
Два соперника лихие,
Им хотя бы взгляд ответный –
Зря стараются стихии.
Не для ветров поцелуи,
Да и ливням нет причины
День и ночь напропалую
Заливать страстей пучину.
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
