Ах! Сердце стучит, будто ждёт неотложки,
Синкопы подчас выбивая не зря.
Стройны и прекрасны
Наташкины ножки!
Вздыхаю прилюдно, щеками горя.
И снова цок-цок приближается дивно.
И гордо цок-цок к нам Наташу несёт.
И мнится – всё будет как в книгах старинных.
А то есть – всё будет у нас хоросё!
Ах, ножки Наташи,
Наташкины ножки!
Небесности вашей пою песню я!
Любого мужчину бросаете в дрожь и -
За ножки Наташки
я выпью, друзья!
Река валяет дурака
и бьет баклуши.
Электростанция разрушена. Река
грохочет вроде ткацкого станка,
чуть-чуть поглуше.
Огромная квартира. Виден
сквозь бывшее фабричное окно
осенний парк, реки бурливый сбитень,
а далее кирпично и красно
от сукновален и шерстобитен.
Здесь прежде шерсть прялась,
сукно валялось,
река впрягалась в дело, распрямясь,
прибавочная стоимость бралась
и прибавлялась.
Она накоплена. Пора иметь
дуб выскобленный, кирпич оттертый,
стекло отмытое, надраенную медь,
и слушать музыку, и чувствовать аортой,
что скоро смерть.
Как только нас тоска последняя прошьет,
век девятнадцатый вернется
и реку вновь впряжет,
закат окно фабричное прожжет,
и на щеках рабочего народца
взойдет заря туберкулеза,
и заскулит ошпаренный щенок,
и запоют станки многоголосо,
и заснует челнок,
и застучат колеса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
