нация победившего оптимизма
все-таки убила Сэлинджера
не изведя ни одного патрона
это бы ладно бог с ним
не самый приятный в общении был человек
но какая широкая улыбка идиота открылась над пропастью
кажется она обедает моими мозгами
вы хотите об этом поговорить
спрашивают всегда годные к строевой тридцать два зуба
без проблем
сельтерская вода здорово помогает при желудочном дискомфорте
вы еще не пробовали сельтерскую воду?
Дятел
дятел живущий в моей голове
интересуется всем на свете
болван рассуждающий обо всем на свете
может разбудить меня ночью
и спросить как дела
ты слишком похож на дятла
говорю я ему
у которого вечный ремонт
что ты делаешь в моем дупле
спрашивает дятел
имей в виду только последний идиот кормит дятлов аспирином
и ходит в гости с веником
я собираюсь ему рассказать что собираюсь подмести всех дятлов
и выкинуть из головы
но этот долдон совершенно не интересуются моими делами
Небесная механика
Как будто птицу не заговоришь…
Заговоришь – и это будет птица.
И станут реки на ладони литься,
И листья плыть,
И ты ее простишь.
Научишь петь – и это будет песня,
Ронять крыло – и это станет тишь.
Она умрет и на заре воскреснет,
И ты ей ночь молчания простишь,
И то, что не зовет в свое залесье,
И жизнь, и горло с песней в кулаке,
Что говорит на общем языке,
Что смерти нет, что есть земная песня.
Что заведешь и чудом воскресишь –
Ты птицелов,
И ты ей не простишь.
………
Не обращать, не трогать вслух,
Не урезать до слов…
И сойку выпустит из рук
Безумный птицелов.
Но если тень дрожит одна
От перышка в руке,
А ночь темна – то здесь она,
Как свечка в кулачке.
Печальна песенка моя,
И скоро догорит
Бездомно сякнущий маяк
Из рода цефеид.
И станется, что птицы нет,
Что мальчик не умрет,
Что, уходя, погасит свет
И скажет: «Дождь идет».
Два моря
Черней виниловой грамзаписи
Шумит и пенится одно –
Вот человек вписался в замысел
И выписался все равно
Как вечный бомж и жид без имени
Или по имени Эй-ты,
Ему бы выпить море синее
И небо звездной высоты.
Его несут вопросы вечные,
А рядом через два шага
Лежит другое, скоротечное
И бессердечное слегка.
Всё в нем весенняя истерика,
Всё журавлиные бега.
А расстояние до берега –
Одно дыханье ветерка.
Черт знает, как там все запутано,
Какие рыбьи косяки
Идут подводными маршрутами.
«Не заплывайте за буйки».
Откуда-то из-под облаков
осень… с лип осыпаются липовые желания
с каштанов каштановые
с кокосов тоже что-нибудь глобальное
вроде миру мир или дай миллиончик
только русские елки глядят не роняя колючек вслед синим от холода птицам
как бы крича счастливого пути
еще встретимся даст бог
из-под набежавших на небо облаков доносится журавлиная молитва
как бы в ответ надеждам
все тише и слабее пока совсем не растает за горизонтом с последним аминь
вот и все
опять вырвались
Только зеркало зеркалу снится,
Тишина тишину сторожит...
Решка
Вместо посвящения
По волнам блуждаю и прячусь в лесу,
Мерещусь на чистой эмали,
Разлуку, наверно, неплохо снесу,
Но встречу с тобою — едва ли.
Лето 1963
1. Предвесенняя элегия
...toi qui m'as consolee. Gerard de Nerval
Меж сосен метель присмирела,
Но, пьяная и без вина,
Там, словно Офелия, пела
Всю ночь нам сама тишина.
А тот, кто мне только казался,
Был с той обручен тишиной,
Простившись, он щедро остался,
Он насмерть остался со мной.
10 марта 1963
Комарово
2. Первое предупреждение
Какое нам в сущности дело,
Что все превращается в прах,
Над сколькими безднами пела
И в скольких жила зеркалах.
Пускай я не сон, не отрада
И меньше всего благодать,
Но, может быть, чаще, чем надо,
Придется тебе вспоминать —
И гул затихающих строчек,
И глаз, что скрывает на дне
Тот ржавый колючий веночек
В тревожной своей тишине.
6 июня 1963
Москва
3. В Зазеркалье
O quae beatam, Diva,
tenes Cyprum et Memphin...
Hor.
Красотка очень молода,
Но не из нашего столетья,
Вдвоем нам не бывать — та, третья,
Нас не оставит никогда.
Ты подвигаешь кресло ей,
Я щедро с ней делюсь цветами...
Что делаем — не знаем сами,
Но с каждым мигом все страшней.
Как вышедшие из тюрьмы,
Мы что-то знаем друг о друге
Ужасное. Мы в адском круге,
А может, это и не мы.
5 июля 1963
Комарово
4. Тринадцать строчек
И наконец ты слово произнес
Не так, как те... что на одно колено —
А так, как тот, кто вырвался из плена
И видит сень священную берез
Сквозь радугу невольных слез.
И вкруг тебя запела тишина,
И чистым солнцем сумрак озарился,
И мир на миг преобразился,
И странно изменился вкус вина.
И даже я, кому убийцей быть
Божественного слова предстояло,
Почти благоговейно замолчала,
Чтоб жизнь благословенную продлить.
8-12 августа 1963
5. Зов
В которую-то из сонат
Тебя я спрячу осторожно.
О! как ты позовешь тревожно,
Непоправимо виноват
В том, что приблизился ко мне
Хотя бы на одно мгновенье...
Твоя мечта — исчезновенье,
Где смерть лишь жертва тишине.
1 июля 1963
6. Ночное посещение
Все ушли, и никто не вернулся.
Не на листопадовом асфальте
Будешь долго ждать.
Мы с тобой в Адажио Вивальди
Встретимся опять.
Снова свечи станут тускло-желты
И закляты сном,
Но смычок не спросит, как вошел ты
В мой полночный дом.
Протекут в немом смертельном стоне
Эти полчаса,
Прочитаешь на моей ладони
Те же чудеса.
И тогда тебя твоя тревога,
Ставшая судьбой,
Уведет от моего порога
В ледяной прибой.
10-13 сентября 1963
Комарово
7. И последнее
Была над нами, как звезда над морем,
Ища лучом девятый смертный вал,
Ты называл ее бедой и горем,
А радостью ни разу не назвал.
Днем перед нами ласточкой кружила,
Улыбкой расцветала на губах,
А ночью ледяной рукой душила
Обоих разом. В разных городах.
И никаким не внемля славословьям,
Перезабыв все прежние грехи,
К бессоннейшим припавши изголовьям,
Бормочет окаянные стихи.
23-25 июля 1963
Вместо послесловия
А там, где сочиняют сны,
Обоим — разных не хватило,
Мы видели один, но сила
Была в нем как приход весны.
1965
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
