Стоял октябрь месяц летний,
Прекрасная пора теперь настала,
А ветерок дурманил голову весенний,
И муза обнаженная лежала,
Недолго длилось страстное мучение,
Оно как мимолетное видение,
Явилась и исчезла навсегда,
Красавица Адела такова,
Тайком пришла осенней ночью снова,
И стала так желанна и проста,
Окутана туманом пелена,
Но чистая невинная краса,
Любить ласкать поэта вновь готова,
И опустилась в омут страсти,
Забыв про все свои напасти,
Тебе подруга светлых дней,
Любимая поэму посвящаю,
Чтоб ты смогла забыть о ней,
Историю из дневников Вам возвращаю,
Я друга и поэта знал,
Он так любил тебя безумно,
И мне казалось так неумно,
Все- то о чем он так страдал.
Решил с девчонками его я познакомить,
И окончательно судьбу его расстроить,
Представил их Андрею моему,
Красотки глянулись ему,
Анюта посмотрела на него,
А комнату разглядывать не стала,
Как-будто что-то уже знала,
Недумая другого ничего,
Молоденькая юная краса,
Красивая Анюта все стеснялась,
Она мне нравилась сама,
И сидя на диване улыбалась,
А Милочка Андреем занялась,
Она сегодня явно не терялась,
Узнать писателя-поэта так хотелось,
Любить его ей не терпелось,
Ведь Мила милочка была,
Узорные чулки она одела,
И пристально в глаза его смотрела,
Поэт смотрел в ее глаза,
Она приемы обольщения знала,
Сама прекрасно понимала,
Пусть тон любви не будет строгий,
И нужно показать ей ноги.
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту...
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый
движется.
Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет -
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.
Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту...
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я -
гражданин
Советского Союза.
1929
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
