Я у Дедушки был сам себе Колобок.
Я у Бабушки был сам себе Колобок.
Сотворенный из малого праха амбар-
ного, склеен из крох, соскребённых с сусек.
Двуединый мой Бог. Я же – их Человек!
«Коло» – круглый. Нет рук и, конечно, нет ног.
Так, качусь я по ветру то прямо, то вбок
перекатным шаром по юдольным полям.
Заяц-трус, алчный Волк и владетель-Медведь
Отрывали мне корку, деля пополам.
И огонь, и вода, да и трубная медь
не смогли поломать – лишь сильнее запечь.
Но Лисица коварством сгубила меня.
Как лелейна, елейна слащавая речь!
Вспоминаю, себя за беспечность кляня.
Никого, посоветовать, предостеречь.
Обложили. Прицелились копьями в бок.
Потому что я круглый – другой. Ко-ло-бок!
Помоги, отвори мне избу, Бабко-Дед!
Пропадал блудный сын средь зверей много лет,
колесил и месил грязь бессчетных дорог.
Я иду, я качусь, я – ваш сын, Коло-Бог!
Беспамятство К.
(Книга 2 от Волка)
К сожалению, Книга утеряна. А после того, как Волка задрал Медведь, нахождение ее исследователям представляется маловероятным.
Реабилитация К. Прозрение.
(Апокриф от Лисы)
Я к деду с бабкою родным вернулся на постой.
Добра не нажил и не с кем в один не умер день.
Вся эта сказка анекдотом вышла с бородой –
Реминисценции лукавой вижу в оном тень.
Заморские слова давно покоя не дают,
конфабуляция ломает мой хрустальный мир.
Мне бабка говорит, от стресса это, дежавю.
А мне «мессия» слово помнится. «Пророк», «кумир».
Фрустрация по стопам ночью мучает меня.
Пальпация обеих ног вновь убеждает – бред.
Неважно даже, чем та была осуществлена –
хотя, как я забыл про руки? Рук-то тоже нет.
Отдал бы всё (Русалку помните?*) за пару ног!
Желательно мужских. Пусть с ахиллесовой пятой.
Как? Дырки от гвоздей? Зачем? Так вспомнить и не смог.
Опять конфабуляция? «Да нет, маразм простой», –
во всяком случае так успокоил внука (?) добрый дед.
Читал недавно про себя тупой стишок. Фантазий полн,
но тронул за живое. В нём поклялся каждый дармоед
полакомиться мной. Вначале был я откровенно зол,
но рассмешило, что качусь от них, латентный домосед, –
погоне не догнать. Поди, с ногами б не убёг! Как знать?
Смешно, конечно же, смешно. Сожрать хотели на обед
того, кого предназначал себе на ужин бабко-дед!
------------------------
* Использована более поздняя цензурная редакция. Текст оригинала выглядит так: «Отдал бы всё за пару волосатых грязных ног!» Лиса не ставила перед собой целей украшательства бытия К. Поздние же переписчики, возмущенные безвкусицей, сглаживали острые углы Книги, иногда и в ущерб Смыслу и Истине. В данном случае, например, читатель понимает, что Русалка жила раннее К. Так ли это? Почти все научные исследователи утверждают, что не так.
Октябрь. Море поутру
лежит щекой на волнорезе.
Стручки акаций на ветру,
как дождь на кровельном железе,
чечетку выбивают. Луч
светила, вставшего из моря,
скорей пронзителен, чем жгуч;
его пронзительности вторя,
на весла севшие гребцы
глядят на снежные зубцы.
II
Покуда храбрая рука
Зюйд-Веста, о незримых пальцах,
расчесывает облака,
в агавах взрывчатых и пальмах
производя переполох,
свершивший туалет без мыла
пророк, застигнутый врасплох
при сотворении кумира,
свой первый кофе пьет уже
на набережной в неглиже.
III
Потом он прыгает, крестясь,
в прибой, но в схватке рукопашной
он терпит крах. Обзаведясь
в киоске прессою вчерашней,
он размещается в одном
из алюминиевых кресел;
гниют баркасы кверху дном,
дымит на горизонте крейсер,
и сохнут водоросли на
затылке плоском валуна.
IV
Затем он покидает брег.
Он лезет в гору без усилий.
Он возвращается в ковчег
из олеандр и бугенвилей,
настолько сросшийся с горой,
что днище течь дает как будто,
когда сквозь заросли порой
внизу проглядывает бухта;
и стол стоит в ковчеге том,
давно покинутом скотом.
V
Перо. Чернильница. Жара.
И льнет линолеум к подошвам...
И речь бежит из-под пера
не о грядущем, но о прошлом;
затем что автор этих строк,
чьей проницательности беркут
мог позавидовать, пророк,
который нынче опровергнут,
утратив жажду прорицать,
на лире пробует бряцать.
VI
Приехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это - временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берЈт -
Пространство, друг, сребролюбиво!
Орел двугривенника прав,
четыре времени поправ!
VII
Здесь виноградники с холма
бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит.
Крутя замедленное сальто,
луна разбиться не грозит
о гладь щербатую асфальта:
ее и тьму других светил
залив бы с легкостью вместил.
VIII
Когда так много позади
всего, в особенности - горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство -
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.
октябрь 1969, Коктебель
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
