Стерты лапы, глаза мутной кровью хмельны…
Я устал третий день пробираться сквозь чащу!
Желтый отблеск холодного глаза луны
Гонит прочь от себя и людей. Я пропащий!
Я нырну с головой, разом, в тину ветвей –
Хоть на миг обмануть презирающий облик.
Я не эльф благородных дворянских кровей,
Я всем миром людским трижды проклятый гоблин.
И куда б ни бежал, хоть из леса, хоть в лес,
Стоит вынырнуть лишь на плешивой опушке,
Лунный глаз на меня злобно смотрит с небес,
Как ворчащая ветром седая старушка.
Будто требует что-то в обмен на покой,
То, что выполнить было б совсем и не трудно.
Я на задние лапы привстану с тоской
И в ночной тишине прокричу: «У-у-У-у!»
Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдёт, начнётся снова.
Она начнётся снова, я начну
стучать по чёрным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё,
как прежде,
что, чёрт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нём,
в том прошлом,
только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождём
в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта. 12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага
Такой-то год, такое-то число.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
