На Валааме экскурсовод показывал крошечное обиталище отшельника. Восторженные туристы ахали: ах, мол, бросить бы все - и сюда, к истокам, к воде родниковой... Экскурсовод на это с сомнением возражал: так это ж я вас тут летом гуляю, а если б вам тут зимой оказаться, то вам бы сюда точно не захотелось :) Та же Агафья вроде как пробовала к людям перебраться - больше месяца не выдюжила без тишины, природной водички и чистейшего воздуха. Обычно другие времена на поверку оказываются такими же. Как в той песенке у Никитиных: опричнинка, проказа, чума, а вместо каютки первого класса - вонючий трюм... Брату вашему - крепости, а вам - терпения!
Спасибо, Марко. Внутри, глубоко, и я это так же понимаю, видимо действительно просто устала чуток.
Спасибо за стихи.
Желаю Вам силы духа и помощи Господа)
А я жила 15 лет на даче зимой. Иногда приезжала в Минск. Зимой очень тяжело. Не жизнь, а выживание.
Не зимой, а постоянно. у меня было 6-7 собак. Заезжала помыться в Минск. Зимой оченьтяжело. Дача - это даже не дом деревенский. Холодно. И за водой далеко ходить, топить надо было. Готовить на плитке. И никого вокруг. Вот там и писались стихи. Только почти все уничтожено.
Спасибо Вам! На даче жить очень тяжело, бесприютно)). Но воспитывает, да? На многое начинаешь смотреть по другому. Мне именно этим очень нравились сибирские зимы в деревне, там всё зависит от тебя самого.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.