костюмы едят человека
пытаются перебраться на тот берег
но их
везде узнаю́т
пшеница становится соловьем
бесконечная песня
относительной красоты
что тебе стоит?
а, это Вы
мне казалось Вы
шли вверх по реке
туда где она становится жалким ручьём
если омыть руки там, грязь с них проникнет во все
корни земли
кому холодно зарывается в снег
к ласковым касаниям
щекотка это мир
сокрытый в ледяной пустыне
прокол кожи
окрашенные атомы как киты на ладонях
не получается опустить руки
источник замёрз
соловьиное пение отвердевает
падает близко
как одеяло
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
