Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
Нас делали старше военные марши.
Стучат барабаны о юности нашей.
Зачем и куда? Ответ у порога:
Призванье мужчины – война и дорога.
Пусть флейты бравурно готовятся к бою.
Лишь вашу улыбку я взял бы с собою.
Вы смотрите грустно, вы смотрите строго,
Такою и будет эта дорога.
Дорога на годы, дорога навеки,
Лишь тёмное небо, бессонные реки,
Лишь стук эшелона, и в нём все ответы:
Не с вами закаты, не с вами рассветы…
И всё же спасибо ветрам и дороге:
Не так уж и мало в конечном итоге,
Где тайная нежность и тайное имя,
Где люди, как листья, ветрами гонимы.
Крупинки, снежинки военной метели, –
Запомнить друг друга почти не успели,
Но, если бы вы меня полюбили,
Меня б ни за что на войне не убили…
В те времена в стране зубных врачей,
чьи дочери выписывают вещи
из Лондона, чьи стиснутые клещи
вздымают вверх на знамени ничей
Зуб Мудрости, я, прячущий во рту
развалины почище Парфенона,
шпион, лазутчик, пятая колонна
гнилой провинции - в быту
профессор красноречия - я жил
в колледже возле Главного из Пресных
Озер, куда из недорослей местных
был призван для вытягиванья жил.
Все то, что я писал в те времена,
сводилось неизбежно к многоточью.
Я падал, не расстегиваясь, на
постель свою. И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке,
она, согласно правилам сгоранья,
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
