*
Сад и гора вдали -
где человек восходит
по склону цветка.
*
Глаза зеркальной рыбы
(она выпускает волшебные пузыри)
разбросаны по всем ее сторонам:
воображаемым и существующим -
последовательно и одновременно.
В одном из пузырей замечаешь себя,
цепляешь пальцами и извлекаешь связанные с собой
дни (которые нельзя точно назвать),
места (в них можно попасть теперь только - так),
лица (имеющие сходство лишь с памятью о них) -
всю эту бесконечную цепь,
она держит тебя у земли, у берега,
не даёт отвернуться от волны,
убрать с виска прядь,
заставляет тонуть.
То, что знает себя,
не готово себя узнать.
То же, что чувствует зверь,
когда ветка хрустит под ним -
разочарование от преодоленного напрасно,
мгновенное ощущение всей
когда-либо выпадавшей шерсти.
Перевернутый материнской лапой, как пушинка.
Травы примятые ей...
*
Рвётся в комнату
с тапкой в зубах
собака.
Булькает при наклоне
бутылка вина.
Песнь океана - к уху:
внутри пустота и морось -
раковина, изогнутая
как память
о том, что
буднями было.
*
Вот витрина, где взгляд пронизает окно,
отражаются поручни-кости.
Видишь - рыба проходит сквозь петли на дно,
старичок нависает над тростью.
И толпа безмятежно и тихо стоит,
не мечтая добраться до дома,
и фонарь полумертвый горит,
освещая
еловую
ветку.
*
Складывая лапки,
умирающий шмель
становится цветком.
Э. Ларионова. Брюнетка. Дочь
полковника и машинистки. Взглядом
она напоминала циферблат.
Она стремилась каждому помочь.
Однажды мы лежали рядом
на пляже и крошили шоколад.
Она сказала, поглядев вперед,
туда, где яхты не меняли галса,
что если я хочу, то я могу.
Она любила целоваться. Рот
напоминал мне о пещерах Карса.
Но я не испугался.
Берегу
воспоминанье это, как трофей,
уж на каком-то непонятном фронте
отбитый у неведомых врагов.
Любитель сдобных баб, запечный котофей,
Д. Куликов возник на горизонте,
на ней женился Дима Куликов.
Она пошла работать в женский хор,
а он трубит на номерном заводе.
Он – этакий костистый инженер...
А я все помню длинный коридор
и нашу свалку с нею на комоде.
И Дима – некрасивый пионер.
Куда все делось? Где ориентир?
И как сегодня обнаружить то, чем
их ипостаси преображены?
В ее глазах таился странный мир,
еще самой ей непонятный. Впрочем,
не понятый и в качестве жены.
Жив Куликов. Я жив. Она – жива.
А этот мир – куда он подевался?
А может, он их будит по ночам?..
И я все бормочу свои слова.
Из-за стены несутся клочья вальса,
и дождь шумит по битым кирпичам...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
