Чертовски надоела эта, которая строчки тырит,
Собирающая жуков колорадских с картошки,
Раскорячившись в деревянном сортире,
Думающая о высоком с бумажкой в ладошке.
После я ей навешаю пенделей смачных,
А пока пусть огурцы собирает в подол штапельный,
И мечтает, что когда-нибудь талантливый мальчик
Её отымеет прямо напротив союза писателей.
С гордо поднятой головой пойдёт по улице главной,
Будто её тарабанил не прищавый юнец, а Пушкин,
А вернувшись - нет, воротясь!- в свои болотные гавани,
И рук не помыв, начнёт вылавливать из супа галушки!
Полив огород крест-накрест и по периметру,
Будет сидеть на крыльце и кошек облезлых гладить,
Это у них, старых бл…дей, так принято -
Рай ведь у Бога чем-то выпрашивать надо…
А в данном случае не обозлиться невозможно, потому что конкретно достали!
Да, есть такое, как говаривал старик И.Бродский - 'инфляция поэзии'. Логично теперь по мужскому роду пройтись. Ждем-с.
Ну, вы скАжете тоже! Это я так, к случаю, написала о тётках)))
А я не понимаю войны с графоманией. На мой взгляд, графомания - это безобидное чудачество, разве нет? Если ваш сосед графоман, он вам вряд ли будет мешать. А вот если он играет по ночам на балалайке - это намного хуже.
Ой, не скажИте! К нам в театральную студию год один чудачок ходил, все сценарии своих сказок хотел пристроить. Чесслово, чудовищные вирши...
Ой, а кто-то совсем недавно от имени всех графоманов выступал, от "обледенелых"...
Да я не против чудачка, иногда и попугаться полезно. Безобидный человек. Душевный)))) Какой интересный резонанс стихотворение то вызвало!
А вот плагиатить весьма вредно(((
Так-то бы конечно... Только они два стихотворения напечатают, соседская курица похвалит - и уже корона на башке. А ещё - и это самое возмутительное! - чужие строчки тырят, переделываю малость и выдают за свои гениальные вирши. Тьфу!
А что, здорово! Сижу улыбаюсь. Понравилось. Перечитываю. Хихикаю. Спасибо Вам.
Вам спасибо, что улыбаетесь. Читаю вас с удовольствием всегда.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.