Когда вы предаете мечту,
Она рассерженной разноцветной птицей
Вырывается на волю.
Звон стекла, взмах крыла –
И вот она в полёте.
От вас всё дальше и дальше.
Всё дальше и дальше.
Без скорби и фальши.
А вы остаётесь в своей
Уютной кротовой норе.
С тысячей разноголосых полезностей:
Гаджетов, виджетов и вотникудатжетов.
В царстве скороварок, плоек,
Инеистых холодильников
Мечта и так смотрелась нелепой диковиной.
Ненужным предметом интерьера.
«Опасно» - ухали турпутёвки.
«Не нужно» - шептали ей товарные чеки.
Мурлычет смартфон, призывая
Окунуться, утонуть в сладком плену.
Забудьте, забейте, эрзац-чай налейте.
В кротовой норе, что в кредитной горе
Уютней, спокойней и благонадежней!
Летит мечта, прочь -
К поэтам, смутьянам и прочим буянам.
Через золотые полоски рассвета.
Через огненные полоски заката.
Через ядерные взрывы грозовых облаков.
Через зубчатки неведомых гор.
Через тропы неведомые, холмы вересковые.
Сквозь переменчивую вероятность
К дальним берегам непредсказуемости.
При взмахах крыльев
Сверкающие изумрудами, рубинами, яхонтами
Перья её
изредка
Падают на землю.
На богами забытые окраины
Промышленных городов.
Быть может, ребёнок
Ясноглазый
Подберёт перо это.
Домой принесёт, под подушкой спрячет
(мечта - это тайна, а как же иначе)
Перо согреет его.
Перо вырастет в птицу-мечту.
Разноцветную, сверкающую.
Зовущую в завораживающую даль…
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом – рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на «Арсенале».
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на -
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь – настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
