Оборотка на "Остров Беринга" Arina PP
http://www.reshetoria.ru/user/ArinaPP/index.php?id=44889
Хоть снег, но не простыл. День
Приятственен в просторе.
Уеду я на Ки́льдин,
Что в Баренцевом море.
Где пеною солёной
Маяк волна украсит.
Моряк где и учёный
В каюте тесной квасят.
Гремят, как Вагнер, тосты
За преходящесть вьюг,
За рейс Ан-2. И просто-
За их отлёт на юг.
Их манят, вот причуда,
Большие города.
Хоть я стремлюсь отсюда –
Они, взамен – сюда.
Влекут мальстрёмы эти:
Кто хочет, рвётся в даль.
А вам что, сударь, светит?
Глинтвейн – и то едва ль.
(И то, начальник выл, де:
Alarm, ну где вас носит?)
Уеду я на Ки́льдин.
На месяцев так восемь…
***
Кильдин – это остров на севере Мурманской области. С очень красивым видом на побережье и маяком.
На Кильдине, в отличие от Мурманска, Северной Норвегии и многого-многого ещё,
автор не был. Однако, вдохновившись фото в интернете, написал сей шебебр.
Но… вот тебе ж, поэтушка, и гурий день.
Написал я стих-экспромт, довольно, как и всегда после экспромтов,
отдуваясь в несуществующие усы.
И глянул на всякий случай в справочник, насчёт ударения.
Так вот! Он не Ки́льдин, а Кильди́н. Снимайте штандарты, закапывайте пушки.
И вот часто у нашего юного таланта так:
Врожденная 100% грамотность в орфографии,
Бережное отношение к знакам препинания и претолкания.
(Я даже «порошки» пишу с оными, извращенец этакий!)
Но вот с ударениями – просто засада, господа!
Фенёк на самом деле фе́нек,
Кондопо́га – Ко́ндопога.
Нордка́п – Но́рдкап.
Апофеозом же чада кутежа стало написание мной лет 6 назад стиха на древнерусскую тематику.
Пишу, понимаешь, про Гардари́ку, а она Гарда́рикой оказывается. Далее по тексту Свальба́рд, а он и вовсе – Сва́льбард. Ладно, исправил Свальба́рд на Грума́нт.
А он Гру́мант!!! И живи с этим, поэт, как хочешь…
Чудны твои дела, господи, и затейливы ударения в словах языков твоих.
Однако, по ходу, родился новый жанр.
Акцентологическая поэзия…
Облетали дворовые вязы,
длился проливня шепот бессвязный,
месяц плавал по лужам, рябя,
и созвездья сочились, как язвы,
августейший ландшафт серебря.
И в таком алматинском пейзаже
шел я к дому от кореша Саши,
бередя в юниорской душе
жажду быть не умнее, но старше,
и взрослее казаться уже.
Хоть и был я подростком, который
увлекался Кораном и Торой
(мама – Гуля, но папа – еврей),
я дружил со спиртной стеклотарой
и травой конопляных кровей.
В общем, шел я к себе торопливо,
потребляя чимкентское пиво,
тлел окурок, меж пальцев дрожа,
как внезапно – о, дивное диво! –
под ногами увидел ежа.
Семенивший к фонарному свету,
как он вляпался в непогодь эту,
из каких занесло палестин?
Ничего не осталось поэту,
как с собою его понести.
Ливни лили и парки редели,
но в субботу четвертой недели
мой иглавный, игливый мой друг
не на шутку в иглушечном теле
обнаружил летальный недуг.
Беспокойный, прекрасный и кроткий,
обитатель картонной коробки,
неподвижные лапки в траве –
кто мне скажет, зачем столь короткий
срок земной был отпущен тебе?
Хлеб не тронут, вода не испита,
то есть, песня последняя спета;
шелестит календарь, не дожит.
Такова неизбежная смета,
по которой и мне надлежит.
Ах ты, ежик, иголка к иголке,
не понять ни тебе, ни Ерболке
почему, непогоду трубя,
воздух сумерек, гулкий и колкий,
неживым обнаружил тебя.
Отчего, не ответит никто нам,
все мы – ежики в мире картонном,
электрическом и электронном,
краткосрочное племя ничьё.
Вопреки и Коранам, и Торам,
мы сгнием неглубоким по норам,
а не в небо уйдем, за которым,
нет в помине ни бога, ни чё…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
