И будешь спать протяжно, зло, полгода,
да будет ночь длиной сто тёмных дней.
Шахерезада столько не расскажет,
насколько цвет у совести черней,
чем аллотропия простого углерода.
Без переходов на цвета и личность —
обычный и понятный человек,
следы горячей юности миражно
и — шляпа на плешивой голове.
Потеряный, рассеянный, комичный.
Графит в гранёных деревянных ножнах,
граффити на пластмассовых глазах,
один-другой — слепой и косоглаз,
в груди дыра, в кармане бирюза
абака для расчётов односложных.
В мешках снегов, дорожной ниткой шитых,
себя схоронишь меж другого сброда,
так без остатка выгорит алмаз
в струе незамутнённой кислорода,
по-человечески отдав последний выдох.
Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное, —
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
мгновения.
У каждого мгновенья свой резон,
свои колокола,
своя отметина,
Мгновенья раздают — кому позор,
кому бесславье, а кому бессмертие.
Мгновения спрессованы в года,
Мгновения спрессованы в столетия.
И я не понимаю иногда,
где первое мгновенье,
где последнее.
Из крохотных мгновений соткан дождь.
Течет с небес вода обыкновенная.
И ты, порой, почти полжизни ждешь,
когда оно придет, твое мгновение.
Придет оно, большое, как глоток,
глоток воды во время зноя летнего.
А в общем,
надо просто помнить долг
от первого мгновенья
до последнего.
Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное, —
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
мгновения.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
