И будешь спать протяжно, зло, полгода,
да будет ночь длиной сто тёмных дней.
Шахерезада столько не расскажет,
насколько цвет у совести черней,
чем аллотропия простого углерода.
Без переходов на цвета и личность —
обычный и понятный человек,
следы горячей юности миражно
и — шляпа на плешивой голове.
Потеряный, рассеянный, комичный.
Графит в гранёных деревянных ножнах,
граффити на пластмассовых глазах,
один-другой — слепой и косоглаз,
в груди дыра, в кармане бирюза
абака для расчётов односложных.
В мешках снегов, дорожной ниткой шитых,
себя схоронишь меж другого сброда,
так без остатка выгорит алмаз
в струе незамутнённой кислорода,
по-человечески отдав последний выдох.
Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Этих рук никому не согреть,
Эти губы сказали: «Довольно!»
Каждый вечер подносят к окну
Мое кресло. Я вижу дороги.
О, тебя ли, тебя ль упрекну
За последнюю горечь тревоги!
Не боюсь на земле ничего,
В задыханьях тяжелых бледнея.
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я.
1912
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
