Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не хочет погреться около него; прохожие замечают лишь дымок, уходящий через трубу, и проходят своей дорогой
Мой спаситель! О, мой обожаемый Волька!
Я была твоей преданной тенью настолько,
Что дарила тебе всё вокруг, без расчёта,
Но дары не пришлись по душе отчего-то –
Ни волшебные дали, ни звёзд караваны,
Ни оазис среди бесконечных барханов,
Ни сирень, облачённая в белые ночи,
И однажды ты тихо сказал между прочим,
Не скрывая в нелепых словах укоризны,
Что не те у меня представленья о жизни,
Что недорого стоят красивые сказки,
Что реальность сурова, как копы* в Небраске**,
Что другие задачи сейчас у страны,
Что мерцания звёзд никому не нужны,
Говорил, и кружилась речей кутерьма,
Так, как будто не знаю я это сама.
Говорил, говорил, выбиваясь из сил!
Стой, мой милый! Ты просто меня не любил…
Вырву Вольку из самой прекрасной мечты,
Как Хоттабыч клочок из своей бороды.
А здесь жила Петрова. Не могу
припомнить даже имени. Ей-Богу.
Покажется, наверное, что лгу,
а я – не помню. К этому порогу
я часто приближался на бегу,
но только дважды... Нет, не берегу
как память, ибо если бы помногу,
то вспомнил бы... А так вот – ни гу-гу.
Верней, не так. Скорей, наоборот
все было бы. Но нет и разговору
о чем-то ярком... Дьявол разберет!
Лишь помню, как в полуночную пору,
когда ворвался муж, я – сумасброд -
подобно удирающему вору,
с балкона на асфальт по светофору
сползал по-рачьи, задом наперед.
Теперь она в милиции. Стучит
машинкою. Отжившие матроны
глядят в окно. Там дерево торчит.
На дереве беснуются вороны.
И опись над кареткою кричит:
«Расстрелянные в августе патроны».
Из сумки вылезают макароны.
И за стеной уборная журчит.
Трагедия? О если бы.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
