Меня манили говоруны нахальные,
Совсем пропащие или немного психи.
А среди женщин нравились зубоскальные,
А не те, молчаливые, как из тайги, лосихи.
В той круговерти жизненной было такое,
Что вовлекало и восторгало, и было круто ,
Там презирали быт, не хотели покоя,
Там курили, пили, гоняли стихи «по кругу».
Но однажды мне открылась истина остро,
Что за дверь выходят по одному тихонько,
А потом их несут заплаканно до погоста,
И в скрещенных холодных пальцах у них иконка.
И нет ничего покойней, чем эта тишь,
И нет ничего мертвее, чем эта глушь…
Пойдём, в церквушке старой со мной постоишь,
Пока мы живы с тобой ещё, нехристь-муж!
Без устали вокруг больницы
Бежит кирпичная стена.
Худая скомканная птица
Кружит под небом дотемна.
За изгородью полотняной
Белья, завесившего двор,
Плутает женский гомон странный,
Струится легкий разговор.
Под плеск невнятицы беспечной
В недостопамятные дни
Я ощутил толчок сердечный,
Толчку подземному сродни.
Потом я сделался поэтом,
Проточным голосом - потом,
Сойдясь московским ранним летом
С бесцельным беличьим трудом.
Возьмите все, но мне оставьте
Спокойный ум, притихший дом,
Фонарный контур на асфальте
Да сизый тополь под окном.
В конце концов, не для того ли
Мы знаем творческую власть,
Чтобы хлебнуть добра и боли -
Отгоревать и не проклясть!
1973
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
