Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не хочет погреться около него; прохожие замечают лишь дымок, уходящий через трубу, и проходят своей дорогой
На протяженьи многих зим
Я помню дни солнцеворота.
И каждый был неповторим
И повторялся вновь без счёта.
Борис Пастернак
Вдруг ниоткуда воздух талый
ворвётся! И... Соити с ума!
На предвесеннем полустанке
сошла в распутицу зима.
И мир поехал югом в север.
Сперва ещё - порожняком,
но дальше-больше и к апрелю
заголосил, запел, затрелил
и загрузил весну битком;
лесами с голыми ветвями,
где в каждой почке взрыв-секрет
грачами, галками, скворцами;
уже звучащими ночами,
скрывающими птичий след...
(И даже залежалый камень
к полудню солнышком пригрет.)
И вот, уравнивая время,
где каждый прутик света ждёт,
ударит вдруг, как дятел в темя,
сияющий Солнцеворот!
А с ним, глядишь, забормотали
овраги полные ручьёв.
И реки стылые восстали,
устав от льдов и берегов,
и хлынули на заливные,
и затопили острова,
и полноправная стихия
всех ограничила в правах...
( тут и припоминаешь в лад,
как дед Мазай спасал зайчат)
... Уйдёт мороз апрельской ночью
и в тишине, по вечерам
земля вздохнёт согретой почвой
на радость травам, нам, лесам...
И каждый день меняя платья,
вступив на подиум, весна
всем распахнёт свои объятья,
любви и щедрости полна.
Еще далёко мне до патриарха,
Еще не время, заявляясь в гости,
Пугать подростков выморочным басом:
"Давно ль я на руках тебя носил!"
Но в целом траектория движенья,
Берущего начало у дверей
Роддома имени Грауэрмана,
Сквозь анфиладу прочих помещений,
Которые впотьмах я проходил,
Нашаривая тайный выключатель,
Чтоб светом озарить свое хозяйство,
Становится ясна.
Вот мое детство
Размахивает музыкальной папкой,
В пинг-понг играет отрочество, юность
Витийствует, а молодость моя,
Любимая, как детство, потеряла
Счет легким километрам дивных странствий.
Вот годы, прожитые в четырех
Стенах московского алкоголизма.
Сидели, пили, пели хоровую -
Река, разлука, мать-сыра земля.
Но ты зеваешь: "Мол, у этой песни
Припев какой-то скучный..." - Почему?
Совсем не скучный, он традиционный.
Вдоль вереницы зданий станционных
С дурашливым щенком на поводке
Под зонтиком в пальто демисезонных
Мы вышли наконец к Москва-реке.
Вот здесь и поживем. Совсем пустая
Профессорская дача в шесть окон.
Крапивница, капризно приседая,
Пропархивает наискось балкон.
А завтра из ведра возле колодца
Уже оцепенелая вода
Обрушится к ногам и обернется
Цилиндром изумительного льда.
А послезавтра изгородь, дрова,
Террасу заштрихует дождик частый.
Под старым рукомойником трава
Заляпана зубною пастой.
Нет-нет, да и проглянет синева,
И песня не кончается.
В пpипеве
Мы движемся к суровой переправе.
Смеркается. Сквозит, как на плацу.
Взмывают чайки с оголенной суши.
Живая речь уходит в хрипотцу
Грамзаписи. Щенок развесил уши -
His master’s voice.
Беда не велика.
Поговорим, покурим, выпьем чаю.
Пора ложиться. Мне, наверняка,
Опять приснится хмурая, большая,
Наверное, великая река.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
