Мне страшно, Господи, мне больно,
мне не понять твоих путей,
мне утро полночи темней
в разгуле фобий и теней –
того гляди сомкнут ладони
на горле шёпотом: "не верь".
Мне страшно, Господи, мне больно,
яви же знак, молю, скорей,
что бред сознания – фантомный,
навеянный, не безусловный –
кошмаром малярийным, сонным
я вижу даль морскую штольней
в аду вялотекущих дней!
Смени их Всемогущей волей
на гривы взмыленных коней,
несущихся лавиной взморьем,
нарушив мертвенность безмолвья
дыханием грядущей нови,
с которой морок, став бледней,
исчезнет вовсе за чертою
разлива бурного прибоя…
Или закончи муку, что ли?!
Всё в руце, Господи, твоей.
Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдёт, начнётся снова.
Она начнётся снова, я начну
стучать по чёрным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё,
как прежде,
что, чёрт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нём,
в том прошлом,
только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождём
в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта. 12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага
Такой-то год, такое-то число.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
