Неорганика так прекрасна,
У неё и морщины на чешуе
Вековые, величественные.
Корни, дельты, вены...
Суставы, горные хребты...
Загар выветривания, выгорания пород
Преумножает её совершенство.
Даже небелковая органика в тему -
Оправа с патиной:
Ржавчина степей, зелёные окислы джунглей.
И это только из иллюминатора,
А когда десантировался, внизу...
Совершенны её формы!
Даже малые, даже рукотворные.
Природные - невероятны.
Этого так мало у нас.
Энн, тебя когда-нибудь накрывала неорганическая волна?
Подразумеваю, во сне?
После того, как мы нашли сталактит,
И долго стояли под капелью, помнишь?
Меня да, и теперь - наяву...
Первое, что сделал, бросился в неорганический океан.
Йохууу!.. Все саламандры ада! Эууу-ооо!..
Начинают со столиц, а не с пляжей,
Вообще-то... Э, да без разницы.
- Самоволка?
- Именно, сэр. Догнать, вернуть, обездвижить?
- Гуляйте, мальчики.
Ха-ха! То-то же, сэр...
Все так сделали, и он!
Бешеные, одинаковые, беспогонные.
Если нет, тогда ради чего?
Заблокировал бы шлюзы, адмиралу бы хана.
Искупались на славу.
Облака в бирюзе надо мной...
Ветер сушит гребни, гладит чешую
Нежно... Как ты...
Вилкой языка я слышу его разную влажность:
С материка, с океана,
О, Эннабел...
Ты хихикаешь? Бессовестная!
Нет, не отравленный воздух,
А чистая правда!
Эннабел, эдем существует, и он тут.
Как связь?
Да, слышно отлично,
Да, в порядке. О чём говорю?
Говорю, я понял здесь, как счастлив,
Что родился кремниевой ящерицей,
Что стал карателем,
А ты волновалась, глупышка!
Конечно, тупятся когти под корень,
И нёбная железа часто опустошается,
Но это всё пустяки.
Передо мной до горизонта, -
Ну, не хихикай, Энн! -
Гуляет неорганическое море,
С ума сойти...
На новолуние увидишь сама.
Только что вылез, а не верится,
Прибоя лапой коснуться страшно, трепетно:
Священная стихия...
Я стою на органическом шлаке.
Он вибрирует, пишет. Что? Сейчас гляну,
Эсэмэску:
"На нас напали рептилоиды.
Я люблю тебя. Прощай".
И я люблю тебя! Ага, до скорого, ага...
"Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки
вырвался и улетел. И, на ночь глядя, таблетки
богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного,
откидывается на подушки и, включив заводного,
погружается в сон, убаюканный ровной песней.
Вот такие теперь мы празднуем в Поднебесной
невеселые, нечетные годовщины.
Специальное зеркало, разглаживающее морщины,
каждый год дорожает. Наш маленький сад в упадке.
Небо тоже исколото шпилями, как лопатки
и затылок больного (которого только спину
мы и видим). И я иногда объясняю сыну
богдыхана природу звезд, а он отпускает шутки.
Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки
писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица.
Почему-то вокруг все больше бумаги, все меньше риса".
II
"Дорога в тысячу ли начинается с одного
шага, - гласит пословица. Жалко, что от него
не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
тысячу ли. Особенно отсчитывая от "о".
Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли -
тысяча означает, что ты сейчас вдали
от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
перекидывается на цифры; особенно на нули.
Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
из лопнувшего стручка, - туда, где стоит Стена.
На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
как любые другие неразборчивые письмена.
Движенье в одну сторону превращает меня
в нечто вытянутое, как голова коня.
Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
о сухие колосья дикого ячменя".
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
