Плюс тридцать два.
Однако, баня.
Кому здесь веник?
Да легко.
Но только снег отнюдь не манит.
Да и до снега далеко.
Жара в стране.
Глянь, трон дымится.
И голый бегает король.
Что, пожелавши обнулиться,
Чуть не помножился на ноль.
Июль.
Блиц середины лета.
Температурный, в общем, криг.
Но мир огромен.
Значит, где-то
Баркас, прибой и чаек крик.
А там и волны, свинцовея
Нам принесут шальной циклон.
И ветер северный повеет,
Жаре воздавши поделом.
Узоров жёлтую охапку
С усмешкой бросит нам вослед
Октябрь, что до ироний падкий.
Ау, ты где? – Я здесь, привет!
Пришёл мороз – летите сани!
Пусть закружИтся голова!
И это будет. Но покамест
Плюс тридцать два.
Плюс тридцать два.
Когда я утром просыпаюсь,
я жизни заново учусь.
Друзья, как сложно выпить чаю.
Друзья мои, какую грусть
рождает сумрачное утро,
давно знакомый голосок,
газеты, стол, окошко, люстра.
«Не говори со мной, дружок».
Как тень слоняюсь по квартире,
гляжу в окно или курю.
Нет никого печальней в мире —
я это точно говорю.
И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет.
1995, декабрь
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
