Художникам надо быть поскромнее и понимать, что они лишь зеркало... И фразы, которые через них идут — они очень часто идут откуда-то свыше, а не из них самих
Идиот - теперь так называют романтика
(принт на майке)
Представьте только на минуту:
Уж лето катит, лето мчится,
И вдруг, поэт стоит во лузях
Столбом, остановив мгновенье волей.
Весь от Лакост или же в Гуччи,
На Гелендвагене порой,
Порою в БМВ - иль что там
Носить поэтам нынче должно -
Но головою где-то в высях.
Стопой резвой прирастая
К почве, ощущая корни
И крови зов...
Зверьё поэта не боится -
Напротив, на него бежит
Обнять по-братски и поплакать
В душистый кардиган
О тяготах презренной плоти
И невозможности соитья
С природой в полной мере
Ввиду различных обстоятельств
И экологии плохой.
За зверем птицы ринуться к поэту
И рыбы из ближайшей лужи,
И червячки, и даже споры
Потянуться к душе открытой.
Поэт погладит зверья нежно,
Потреплет дружески за холку,
Попросит вежливо дать лапу.
Он птахам зернышек насыплет,
Перо воткнет коли упало,
А не воткнется, - так приклеит.
Он рыбкам червячков подбросит,
А червячкам и спорам – рыбу -
Тому как есть гармоний в свете!
А если нет, то в нашей власти
Поправить нестыковку делом,
Украсив дело нужным словом.
Сеанс закончив устроенья,
Окинет взором неуемным
Ближайший вид родной планеты,
И скажет: Это хорошо!
На телефон пейзаж заснимет,
Окурок подберет с дороги -
И съест его в порыве чувства!
И от избытка чувства гаркнет!
Омытый в роднике студеном,
Обсушенный на вольном ветре,
Вдохнет, вбирая грудью благость,
И - в гелендваген с мазерати.
Полезет в дольчи и габбаны
Зыбучие свои…
Но станет внутренне он чище
Гораздо!
Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул -
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтобы я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нитьбудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь! - улыбнувшихся мне...
...Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
