Нас было триста, мы не шли вперёд.
Мы отступали, но дрались как звери.
Не успевали посчитать потери,
не до того, был каждый час за год.
Всё тяжелей! Живых всё меньше. Но,
оскалив рты, мы продолжали биться,
не видя света и не глядя в лица
своих врагов. Не всё ли нам равно
кто убивает. Времени в обрез.
И за спиной у каждого по смерти.
Конечно страшно, никогда не верьте,
тому, кто скажет страха нет. И лезть
вперёд нет сил. Но лезешь и спешишь
закрыть от стрел и от меча. Пусть грудью.
И, да, другого дня уже не будет,
ни звёзд, ни солнца. Ну же, брат, дыши
чуть-чуть подольше. Фермопилы мстят
за что-то людям? Или просто боги
о нас забыли? Но сошлись дороги
в одну. Не в Спарту. Как слепых котят
нас разметало. Каждый принял смерть,
как мог - со стоном, молча, проклиная.
Но Эфиальту*, это точно, знаю,
в глаза хотел бы каждый посмотреть.
Нас было триста...
___________________________________________
* Эфиа́льт (др.-греч. Ἐφιάλτης) — сын Эвридема, малиец, во время Фермопильского сражения изменнически указавший персам обход в Фермопильскомущелье через Каллидром, по которому Гидарн Младший провёл часть персидского войска в тыл спартанцев, вследствие чего Леонид со своими спартанцами и феспийцами погиб, окруженный с двух сторон неприятелем.
Ю. Сандул. Добродушие хорька.
Мордашка, заострявшаяся к носу.
Наушничал. Всегда – воротничок.
Испытывал восторг от козырька.
Витийствовал в уборной по вопросу,
прикалывать ли к кителю значок.
Прикалывал. Испытывал восторг
вообще от всяких символов и знаков.
Чтил титулы и звания, до слез.
Любил именовать себя «физорг».
Но был старообразен, как Иаков,
считал своим бичем фурункулез.
Подвержен был воздействию простуд,
отсиживался дома в непогоду.
Дрочил таблицы Брадиса. Тоска.
Знал химию и рвался в институт.
Но после школы загремел в пехоту,
в секретные подземные войска.
Теперь он что-то сверлит. Говорят,
на «Дизеле». Возможно и неточно.
Но точность тут, пожалуй, ни к чему.
Конечно, специальность и разряд.
Но, главное, он учится заочно.
И здесь мы приподнимем бахрому.
Он в сумерках листает «Сопромат»
и впитывает Маркса. Между прочим,
такие книги вечером как раз
особый источают аромат.
Не хочется считать себя рабочим.
Охота, в общем, в следующий класс.
Он в сумерках стремится к рубежам
иным. Сопротивление металла
в теории приятнее. О да!
Он рвется в инженеры, к чертежам.
Он станет им, во что бы то ни стало.
Ну, как это... количество труда,
прибавочная стоимость... прогресс...
И вся эта схоластика о рынке...
Он лезет сквозь дремучие леса.
Женился бы. Но времени в обрез.
И он предпочитает вечеринки,
случайные знакомства, адреса.
«Наш будущий – улыбка – инженер».
Он вспоминает сумрачную массу
и смотрит мимо девушек в окно.
Он одинок на собственный манер.
Он изменяет собственному классу.
Быть может, перебарщиваю. Но
использованье класса напрокат
опаснее мужского вероломства.
– Грех молодости. Кровь, мол, горяча. -
я помню даже искренний плакат
по поводу случайного знакомства.
Но нет ни диспансера, ни врача
от этих деклассированных, чтоб
себя предохранить от воспаленья.
А если нам эпоха не жена,
то чтоб не передать такой микроб
из этого – в другое поколенье.
Такая эстафета не нужна.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
