Кому повем печаль мою (с)
под шорохи дождя декабрьского
и заоконный неуют,
судьбы прищур такой неласковый?
Листают дни печалей том,
сроднившись с каждою страницею;
лишь тени синие кругом
и хочется с любою слиться мне -
в её бесплотность обратиться бы,
забыв про болей тела стон...
Но и тогда печалей синь
в злой неизбывности останется,
и пошестью осенних зим
накроет снова чей-то клин,
над жертвой вволю покуражится,
её надежд сминая саженцы.
Голое тело, бесполое, полое, грязное
В мусорный ящик не влезло — и брошено около.
Это соседи, отъезд своей дочери празднуя,
Выперли с площади куклу по кличке Чукоккала.
Имя собачье её раздражало хозяина.
Ладно бы Катенька, Машенька, Лизонька, Наденька...
Нет ведь, Чукоккалой, словно какого татарина,
Дочка звала её с самого детского садика.
Выросла дочка. У мужа теперь в Лианозове.
Взять позабыла подругу счастливого времени
В дом, где супруг её прежде играл паровозами
И представлялся вождём могиканского племени.
Голая кукла Чукоккала мёрзнет на лестнице.
Завтра исчезнет под влажной рукою уборщицы.
Если старуха с шестого — так та перекрестится.
А молодая с девятого — и не поморщится.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
