Я с годами на женьшене
и поэтому не стар.
Не боюсь свернуть я шею,
когда вижу божий дар
пролетает, взор смущая,
нецензурно ухо жжёт,
приглашая в кущах рая,
откусить запретный плод.
Это бабушкин характер
не даёт покоя мне,
я божественно бестактен
с даром тем наедине.
Это дедушкины гены,
потому ещё не сед,
потому, так офигенно
я качусь по склону лет.
И с годами не мудрею,
хоть и зреет мысль в себе -
Если кончит ахинею
в мир нести здесь Керен.Б,
ляжет в гроб от горя Муза,
станет мерином Пегас
и, оставшись Лира с пузом,
скажет: "Бросил, сука, нас".
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
