Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
(с)
В вашем мире вовсе нету колдовства.
Солнце отбывает в небесах повинность,
и определяет птичьих крыл размах
только физика законами своими.
Все, что не равно, как два прибавить два
ровно четырем, считается неправдой.
От запретов этих кругом голова...
Пахнет волшебство сиреневой лавандой,
и на ощупь шерсткой ласковой искрится.
Вот слетает с губ, чуть дрогнули ресницы,
и летит над лугом брошенное Слово,
превращаясь в образ, возвращаясь снова
нежным дуновеньем, капелькой росиной
и зеленым легким листиком осины.
Река валяет дурака
и бьет баклуши.
Электростанция разрушена. Река
грохочет вроде ткацкого станка,
чуть-чуть поглуше.
Огромная квартира. Виден
сквозь бывшее фабричное окно
осенний парк, реки бурливый сбитень,
а далее кирпично и красно
от сукновален и шерстобитен.
Здесь прежде шерсть прялась,
сукно валялось,
река впрягалась в дело, распрямясь,
прибавочная стоимость бралась
и прибавлялась.
Она накоплена. Пора иметь
дуб выскобленный, кирпич оттертый,
стекло отмытое, надраенную медь,
и слушать музыку, и чувствовать аортой,
что скоро смерть.
Как только нас тоска последняя прошьет,
век девятнадцатый вернется
и реку вновь впряжет,
закат окно фабричное прожжет,
и на щеках рабочего народца
взойдет заря туберкулеза,
и заскулит ошпаренный щенок,
и запоют станки многоголосо,
и заснует челнок,
и застучат колеса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
