"Кризис! Кризис!" – кричит Обезьяна,
С бешеной скоростью по лесу мчась.
И вот перед ней лесная поляна,
На поляне Лисица в рыжую масть.
– Чего ты орешь, шальная глупышка?" –
Вопрос задает ей Лиса.
– Так ведь кризис кругом – отвечает Мартышка –
Пусть услышат меня небеса.
– Ну и что же, что кризис – Лиса ей спокойно –
Какой в этом видишь ты крах?
Пусть даже кризис, а вольно-невольно
Была я и буду в мехах.
Вот и Волк ей навстречу, оскалив пасть,
И хвост, напрягая упруго,
Сказал Обезьяне: "Мне кризис ни в масть.
И зачем так орать, подруга?
Мне на твой кризис, Макака, плевать
И кричать мне о кризисе рано.
Как я таскал, так и буду таскать
Колхозных и частных баранов!"
И вот, наконец, ей навстречу Медведь
Со всей своей массой медвежьей.
Ну и давай на Мартышку реветь,
Подмяв под себя валежник.
Сказал: "Кризис - тема совсем не моя!
И что мне о кризисе спорить?
Как строил в лесу я толпы зверья,
Так дальше и буду строить!"
"Вот, надо же, всем на кризис плевать!
Наверное, это уж слишком!
Почему я должна постоянно орать? –
Так рассуждала Мартышка –
И зачем мне о кризисе этом твердить?
Какая мне в этом разница?
Как ходила всю жизнь, так и буду ходить
Повсюду я с голой задницей!"
Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
