***
человек человеку и эллипс и оксюморон
и поранивший нежные пятки застенчивый слон
только ты мне мой друг многостворчатый книжный шкаф
и особенно в створках в которых ты вовсе не прав
только ты мне по-прежнему белый письменный стол
на котором ни пыли ни контуров мелом — лишь скол
каждый раз мне царапает руки в районе локтей
будто мало под корень обломанных в спешке ногтей
будто мало записанных в столбик растянутых снов
и на строчки нанизанных снятых с плечей голов
раз за разом касаюсь стекла твоего лица
хоть читай хоть листай хоть пиши — всё туманится
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
