Когда к утру бессонные глаза
закрою я, забывшись ненадолго,
придёт ко мне угрюмая Шиза
в плаще помятом, дредах и наколках.
Едва ли поздороваться успев,
меня встряхнёт и вытащит с постели.
Заварит чаю и заставит:
– Пей!
И станет ныть:
– Опять мы не успели
поговорить. Ведь ты так мало спишь
и бродишь, как сомнамбула с приветом,
лунатиком скользя по краю крыш,
из комнаты не выходя при этом.
И мне наскучило ловить тебя
во снах, коротких, будто вскрик от боли.
И, дред зелёный нервно теребя,
серьезно так добавит:
– Ну доколе?
Спросить стесняюсь, можно ли Шизе
стать человеком? Очень интересно!
Я чай хлебну, попробую десерт,
а ей скажу, что мне самой известно:
– Не убивай, не укради, не лги.
Зри в заповеди – далее по списку...
Но главное, запомни: возлюби!
Себя, меня, всех – будто самых близких.
– Да ладно, жесть, – ответит мне Шиза.
– Так просто?
– Ох, не знаю я, не знаю.
По-всякому бывает. Чудеса
никто не отменял. Ещё по чаю?
И вдруг будильник зверем завопит.
Вскочу, успеть бы на работу к сроку!
А возле уха тихо:
– Возлюби...
Моя Шиза идёт учить уроки.
В начале декабря, когда природе снится
Осенний ледоход, кунсткамера зимы,
Мне в голову пришло немного полечиться
В больнице # 3, что около тюрьмы.
Больные всех сортов - нас было девяносто, -
Канканом вещих снов изрядно смущены,
Бродили парами в пижамах не по росту
Овальным двориком Матросской Тишины.
И день-деньской этаж толкался, точно рынок.
Подъем, прогулка, сон, мытье полов, отбой.
Я помню тихий холл, аквариум без рыбок -
Сор памяти моей не вымести метлой.
Больничный ветеран учил меня, невежду,
Железкой отворять запоры изнутри.
С тех пор я уходил в бега, добыв одежду,
Но возвращался спать в больницу # 3.
Вот повод для стихов с туманной подоплекой.
О жизни взаперти, шлифующей ключи
От собственной тюрьмы. О жизни, одинокой
Вне собственной тюрьмы... Учитель, не учи.
Бог с этой мудростью, мой призрачный читатель!
Скорбь тайную мою вовеки не сведу
За здорово живешь под общий знаменатель
Игривый общих мест. Я прыгал на ходу
В трамвай. Шел мокрый снег. Сограждане качали
Трамвайные права. Вверху на все лады
Невидимый тапер на дедовском рояле
Озвучивал кино надежды и нужды.
Так что же: звукоряд, который еле слышу,
Традиционный бред поэтов и калек
Или аттракцион - бегут ручные мыши
В игрушечный вагон - и валит серый снег?
Печальный был декабрь. Куда я ни стучался
С предчувствием моим, мне верили с трудом.
Да будет ли конец - роптала кровь. Кончался
Мой бедный карнавал. Пора и в желтый дом.
Когда я засыпал, больничная палата
Впускала снегопад, оцепенелый лес,
Вокзал в провинции, окружность циферблата -
Смеркается. Мне ждать, а времени в обрез.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
