Несуразный человек по земле себя несёт,
разное несёт в своей несерьёзной голове,
а в котомке — чёрствый хлеб да засахаренный мёд.
и несётся мимо время — раз столетие и всё:
и ни дома, ни жены, ни детей полна мошна,
и ни вспомнит не всерьёз несерьёзный человек
о примере несуразном в повести Карамзина.
А серьёзно если — очень короте́нек целый век.
Миг — и детства нет как нет — странный юноша стоит;
побежал, а тут и, ах — фотокарточка с женой;
оглянулся — ох, ты, внук распевает, кришнаит;
только смежил веки — уж под землёй да под Луной…
Несуразна как-то жизнь, на три счёта — выйди вон,
только-только задышал полной грудью — вот те крест
и несётся над рассветом то ли песня, то ли звон,
то ли ангел несусветный озирается окрест...
**
А ещё летит, несёт мелкой сапой микросмерть.
Мелкомягкие шары пробираются за бронь,
забирают кислород, собираются посметь
разобщить конгломерат, уничтожить в общем, бро.
Как же хрупко естество – надо есть и надо пить,
а сильней всего – дышать. Кислород, братишка, — жизнь,
без него без лишних слов в ящик сделаешь кульбит.
Незнакомый ворог туп, на пощаду — положить.
Мелкий варвар бьёт числом, математика – король
и ему плевать на всё, он — законов господин
и ни взятки, ни друзья… кажет кукиш выхухоль.
Он спокоен, знает, что не останется один.
Это всё-таки война, через семьдесят пять лет
человечество опять сдуру вляпалось в бои,
снова мир летит в абзац. Ну, и что, что взрывов нет?
Есть они, но изнутри вся вселенная сбоит.
Пытка воздухом одна из бес-чело-вечнейших,
свой отдельный Бухенвальд — тело медленно в расход.
Страх бесчинствует, врачи на передовой, но вши
выползают из щелей – варят на лохах доход:
– Вот вам маски по писят, оптом — будет дешеве́й.
Налетай, простолюдин, — и зовут, права поправ, —
Как бесплатно? Надо нам оправдать работу швей
И — навар, само собой. А не хочешь — вот те штраф.
Злая мачеха война для таких — родная мать,
по-пиратски грабь да бей с залихватским «Йохо-хо!»
Нет, ну, можно и терпеть, и вторую подставлять,
но когда-то их без слов просто брали и — в расход…
Всё кончается всегда и напасть сама пройдёт,
досчитаемся цыплят, доюстируем гробы,
по заслугам всыплем по (математике зачёт!)…
Светлый ангел с-под небес улыбнётся… может быть.
Задумаешься вдруг: какая жуть.
Но прочь виденья и воспоминанья.
Там листья жгут и обнажают суть,
но то уже за гранью пониманья,
и зреет там, за изгородью, звук,
предощутим и, кажется, прекрасен.
Затянешься. Задумаешься вдруг
в кругу хлебнувших космоса орясин —
высотки, в просторечии твоём.
Так третье поколение по праву
своим считает Фрунзенский район,
и первое — район, но не державу.
Я в зоне пешеходной — пешеход.
В зелёной зоне — божия коровка.
И битый час, и чудом целый год
моё существованье — тренировка
для нашей встречи где-то, где дома
населены консьержками глухими,
сошедшими от гордости с ума
на перекличке в Осовиахиме.
Какая жуть: ни слова в простоте.
Я неимущ к назначенному часу.
Консьержка со звездою на хвосте
крылом высоким машет ишиасу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
